Читать книгу - "Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис"

«29-го числа в 9 утра торжественно победоносные войски <…> с барабанным боем и музыкою в Варшаву вступили <…> На самом берегу, при переходе мосту, магистрат и все мещанство, вышед во сретение победителей с хлебом и солью, поднесли городские ключи. Берег, улицы, площади, все были усыпаны народом, повсюду кричали: “Виват Екатерина”. Когда генерал-порутчик Потемкин отправлен был от меня к королю обнадежить его в безопасности и успокоить, при въезде его в королевский замок, множество народу, наполнявшего площадь в замке и улицы, встретили с таким же восклицанием…»^[1485]

Таким образом, документы прямо свидетельствуют о стремлении Суворова действовать в отношении побежденных мягко, силу применять только к упорно сопротивляющимся, но как раз таковых и не оказалось. Но откуда же тогда жертвы, на которые обычно ссылаются обвинители? Во-первых, необходимо отметить, что они появились во время штурма, а не после капитуляции, как утверждает карикатура. К сожалению, во время сражения жертвы неизбежны. Войска, штурмовавшие Прагу, отлично знали об убийствах, совершенных в ночь мятежа, и не только в Варшаве, но и позднее в Вильно. Это озлобляло их, ибо избиение безоружных солдат в церквах и казармах совершалось не военными, а гражданскими, то есть было противно обычаям войны. Кроме того, во время штурма взорвался склад боеприпасов, начиненных для употребления. Это вызвало обширный пожар и ранения среди войск и обывателей, равно как и гибель множества людей в пламени пожара до того, как Суворов, явившийся лично в горящую Прагу, приказал тушить город. Наконец, жертвы среди населения объясняются и тем, что в бою приняла участие национальная гвардия, то есть ополчение Праги. Это те самые 3000 пражских обывателей с пиками, о которых наш герой писал 19 октября в рапорте Румянцеву^[1486].

Необходимо сказать об обстоятельстве, о котором всегда писали в России до 1917 г. и которое старательно замалчивалось с конца 1930-х гг. Прага во времена Суворова вмещала обширное еврейское гетто, ибо в Польше до 1794 г. евреи были изгоями, могущими проживать только в специально отведенных районах городов и местечек. Религиозная нетерпимость лишала их большей части гражданских прав и делала людьми четвертого сорта. Декреты Т. Костюшко, провозглашавшие свободу для поляков и обещавшие равенство и раскрепощение, вдохновили пражан, и они, желая доказать преданность новой власти, составили национальную гвардию и решили принять участие в защите родного города, надеясь таким образом заслужить признание своих гражданских прав от польского правительства. К сожалению, русские солдаты в таких политических тонкостях не разбирались, и когда среди своих неприятелей они увидели пражских мещан, в том числе и евреев, что было по понятиям солдат ни с чем не сообразно, пощады давать им они не стали. Однако приказа истреблять гражданских, как мы видели, Суворов не отдавал, наоборот, требовал щадить их. Религиозной нетерпимостью и антисемитизмом он никогда не отличался, напротив, привык использовать польских евреев как поставщиков полезной разведывательной информации, это видно из документов.