Читать книгу - "Путь Короля. Том 2 - Гарри Гаррисон"

Поездка оказалась адом. С самого начала Шеф был поражен, увидев не крохотных горных пони, на которых они спускались из деревни еретиков, а рослых лошадей, вдобавок на спине у них вместо обычных чепрачных подушек находились непривычные кожаные седла с высокими луками и со свисающими по бокам железными стременами.

– Так ездят baccalarii императора, – коротко объяснил Ришье. – Пастухи из страны на Востоке. Они здесь повсюду. Некоторые их разъезды забираются очень далеко. На расстоянии, с такими лошадьми и с такой сбруей, мы будем выглядеть как одни из них. Никто их не спрашивает, куда они направляются. Они ездят куда хотят.

Взобравшись в высокое седло, Шеф сразу оценил преимущества, которые оно давало даже неопытному всаднику. Затем он понял, что, как и все остальные, в правой руке он должен держать длинное десятифутовое стрекало, которым был вооружен каждый пастух, и управлять своим скакуном, держа поводья лишь левой рукой. Король, ударив лошадь пятками, попытался приспособить свои ноги моряка к непривычной позе всадника, и в пронизанной солнцем пыли отряд двинулся в путь.

Действительно, никто их не остановил. Спустившись по каменистым склонам и выбравшись на равнину, они снова и снова видели вдали всадников, а нередко, на пересечениях троп и дорог, – пеших дозорных. Свирелька и его приятели махали всадникам копьями, но старались не приближаться к ним, при каждом удобном случае уклоняясь в сторону. Пехотинцам они кричали что-то, более или менее похоже имитируя язык баккалариев, но не останавливались и не спешили обменяться новостями. Шеф был удивлен, что никто из стражей даже не почесался, не заступил им дорогу, казалось, что посты привыкли к конным разъездам, беспрепятственно перемещающимся по всей равнине, без малейшей видимости порядка и системы. Конечно, кое-кто заметил неловкую посадку Шефа и Ришье или сообразил, что они слишком старые и слишком рослые для баккалариев. Но даже раздававшиеся в этих случаях крики звучали добродушно и слегка насмешливо. Император совершил ошибку, убедился Шеф. Бруно выставил в охранение слишком много людей, и слишком мало кто из них знал друг друга. Они привыкли видеть незнакомцев, едущих в сторону Пигпуньента или вокруг него. Если бы император наложил полный запрет на всяческие передвижения и оставил для патрулирования лишь отборный отряд, незнакомый разъезд был бы немедленно остановлен.

Прогалина в зарослях невысоких деревьев не тянулась долго. Пора взяться за бурдюки с сильно разбавленным вином и отпить из них первую кварту, а там и вторую, чтобы утихло жжение в горле, а тогда уж потягивать питье не спеша, по глоточку, пока снова не начнет выступать пот и не появится чувство, что больше не влезет. Затем Свирелька пересчитал отряд и выстроил его по-своему: впереди он сам, замыкающим еще один из подростков, предпоследним Ришье, а перед ним – Шеф. Остальные три юных еретика следовали за Свирелькой, один сразу за ним, а два других – слева и справа. Последние переговоры пастушков и негромкий сигнальный свист. Затем Свирелька повел их прямо в глубину переплетенных, скрывающих землю зарослей. В окситанские maquis.

Очень скоро Шеф стал сомневаться, что им когда-нибудь удастся достичь своей цели. Замысел-то был достаточно простым. Колючий кустарник не давал передвигаться ни конному, ни пешему, если только человек не нагибался. Боковые сучья начинали расти на высоте фута или двух от земли. Под ними всегда оставалось чистое пространство, вполне достаточное, чтобы ловкий мужчина или мальчик могли там проползти, будучи совершенно скрыты от любых взглядов, если только они сами смогут вслепую определять направление.

Проблема заключалось именно в том, что приходилось ползти. Свирелька и его товарищи, легкие и юные, могли с огромной скоростью пробираться вперед на четвереньках, так что их туловища не касались земли. Шефа при таком способе передвижения хватило не больше чем на сотню ярдов. Затем перетруженные мышцы рук сдали, и ему пришлось ползти на брюхе, барахтаться, словно неумелому пловцу. Доносившиеся сзади пыхтенье и фырканье свидетельствовали, что и Ришье пришлось сделать то же самое. За несколько секунд пробирающийся впереди мальчишка исчез, он с гибкостью угря продвигался в три раза быстрее. Шеф продолжал упорно ползти. Посвист сзади, а потом и спереди прозвучал как песня какой-то ночной птахи. Навстречу Шефу вынырнул темный силуэт, послышалось что-то вроде призыва поторопиться. Силуэт исчез. Появился Свирелька, буркнул что-то в том же духе. Шеф ни на кого не обращал внимания и продолжал ползти по корням, переваливаясь из стороны в сторону, чтобы обогнуть крупные препятствия; колючки цеплялись за его волосы, впивались в пальцы, рвали одежду. Раздавшиеся впереди шипение и шорох чешуи по земле заставили его вскочить и отдернуть руки: равнинная змея. Но она услышала человека задолго до того, как он мог коснуться ее. Рот у Шефа саднило от пыли, под разорванными шерстяными штанами его колени кровоточили.

Свирелька ухватил его за плечо, потащил в сторону – в кустарнике был просвет, тропа шириной в какие-то несколько дюймов, но ведущая в обход холма. Шеф с трудом поднялся на ноги, испытывая облегчение в ноющих икрах, откинул назад волосы и с сомнением посмотрел на Свирельку. Идти во весь рост? По открытому месту? Уж лучше ползти дальше, чем быть замеченными.

– Слишком медленно, – прошипел Свирелька на исковерканном арабском. – Друзья ушли вперед. Если услышите свист, уходите с тропинки! Прячьтесь снова.

Медленно, но с облегчением Шеф побрел в указанном направлении; шелест кустов выдавал идущих впереди разведчиков. Он улучил момент глянуть на звезды, ярко сияющие в безоблачном небе. До полуночи не слишком много времени.

Шеф прошел уже с полмили по козьей тропе, виляющей меж холмов, когда со стороны горы снова донесся свист. Рядом оказался Свирелька, схватил его за руку и попытался затащить обратно в кустарник. Шеф взглянул на кажущиеся непроницаемыми заросли, пригнулся и снова пополз. Десяток футов – и внутрь уже не проникает ни одного лучика света, хотя фырканье и пыхтенье возвестили ему, что измотанный Ришье тоже находится в укрытии. Свирелька продолжал тянуть его дальше, но Шеф воспротивился. Он был ветераном многих походов, не раз сам стоял в карауле. В отличие от Свирельки он мог оценить степень риска. На такой местности, когда не случается тревог и не грозит никакая непосредственная опасность, вряд ли императорские дозорные будут настороже. Они не заметят взгляд, устремленный на них из гущи однообразных зарослей. Шеф осторожно поднялся на ноги, взялся за ветку, аккуратно опустил ее на несколько дюймов, чтобы образовалась смотровая щель.

Они действительно были там, меньше чем в двадцати футах, пробирались вдоль узкой неровной тропки, слишком сосредоточившись на колючках, чтобы смотреть по сторонам. Шеф услышал приглушенный шум разговоров, сердитый лающий голос человека во главе. Разговорчики не прекратились. «То еще войско», – подумал Шеф. Местное ополчение, то же, что его собственные fyrds. Не хотят ни во что ввязываться, думают только об одном: как бы поскорее вернуться домой. Их нетрудно обойти, если только сам не наткнешься на них в темноте. Опасность представляют люди безмолвные и неподвижные.

Обратно на тропу, еще полмили вперед, потом опять в кусты, опять пластаться по земле, обходя препятствие или караульный пост. Еще сто ярдов по козьей тропе и снова ползком под кустами. И так далее. Шеф утратил чувство направления, обреченно останавливаясь и глядя на небо, чтобы определить время. Пыхтение Ришье поутихло, видимо, он приспособился к их неровному ритму передвижения. И вдруг весь отряд оказался в сборе, все семеро, они лежали в тени и глядели на костры, мерцающие по другую сторону полоски голой земли. За кострами виднелись камни Пигпуньента, Крепости Грааля.