Читать книгу - "Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин"

Берия слушал однодельцев, которые говорили точно по общей шпаргалке.

«Отчего так изменились, что никого не узнаю? Каждый считает необходимым обвинить меня, будто сами ангелы, но без крылышек. Сваливают с больной головы на здоровую, топят, желают выйти чистенькими. Послушать свидетелей, подсудимых, и возникает вывод, что я один исчадие ада».

— Подсудимый Берия, вам предоставляется последнее слово.

Занятый размышлениями, Лаврентий Павлович не прореагировал на сказанное маршалом, пришлось Коневу спросить:

— Будете говорить или отказываетесь?

Берия поднялся. Сжал пальцами перегородку. Чуть подался вперед. Заговорил непривычным глухим голосом с резким, нежели прежде, грузинским акцентом, что случалось при сильном волнении.

— Товарищи! — Запнулся, поправился: — Граждане судьи! Уже имел возможность сказать, в чем признаю вину, а в чем нет. Сейчас вынужден повторить. Долго скрывал недолгую службу в мусаватистской контрразведке, так как опасался, что не поверят в выполнение задания подпольного комитета по проникновению в логово врагов для спасения товарищей от облав, арестов. Виноват в бытовом разложении, но прошу поверить, что горячо люблю одну-единственную женщину, мать моей дочери, имею к обеим высокое чувство…

Умолк, чтобы вспомнить продуманное, ничего не упустить.

— Признаю совершенные в работе перегибы, нарушения социалистической законности, применение к арестованным физических мер воздействия. Прошу поверить, что при этом не имел контрреволюционных целей. Не жалея сил и времени, делал все от меня зависящее для процветания страны, народа, победы над фашизмом, результативной борьбы с врагами Отечества…

Говорил тихо, не командным голосом, выработанным за годы руководства, вновь напомнил о личных заслугах, наградах.

— Всегда, не задумываясь, был готов умереть за Родину, положить голову на алтарь Отечества. Неукоснительно своевременно и точно выполнял все без исключения приказы партии, Верховного Главнокомандующего, за что бывал неоднократно удостоен правительственными наградами, в их числе Звезды Героя Соцтруда. Каюсь, что по моему прямому указанию прослушивались квартиры и кабинеты видных деятелей партии, правительства, армии. Так жe винюсь, что отдавал приказы арестовывать и отправлять в исправительные лагеря невиновных.

Помнил, что членов суда не следует утомлять длинным выступлением, надо быть предельно кратким.

— Не снимаю с себя вину за недостаточно хорошую оборону Кавказа. Что касается водружения флага со свастикой на вершине Эльбруса, то это обычная пропагандистская акция нацистов, провокация. При сотрудничестве с врагами, оккупанты захватили бы Закавказье, в том числе родину товарища Сталина, надругались над его отчим домом.

Сделал паузу, пожалел, что нет времени разбить другие обвинения.

— Прошу при вынесении приговора проанализировать все мои действия, которые названы преступными, не считать контрреволюционером того, кто воевал, укреплял советскую власть, ее обороноспособность, безопасность, применить заслуженную мной статью Уголовного кодекса.

Не уточнил, какую именно статью. Посчитал, что при отсутствии адвоката сказал почти все, что хотел. Радовало, что не перебили, не приказали увести, отдать костоломам за отказ безоговорочно признать обвинения, как бывало на довоенных процессах. Получив приказ председателя вернуться на место, похвалил себя, что не был жалким, судорожно цепляющимся за соломинку, от напряжения не вспотел, иначе имел бы неприглядный вид, удачно, что выступил последним, сказанное в финале процесса крепче врежется в сознание членов суда.

— Суд удаляется для вынесения приговора!