Читать книгу - "Царь Саул - Валентин Пронин"

Пол дворцового зала, сложенный из смальты, передавал образы более обычного содержания: дикая кошка среди прибрежных зарослей, пёстро-рыжий удод с кривым клювом и растопыренным хохолком на ветке дерева, пара гусей с коричневыми грудками, серой спиной, чёрными крыльями и хвостом, и тому подобные приятные картинки окружающей природы.

Между колоннами красовались на высоких подставках сосуды ритуального назначения из палевого алебастра, красного порфира, золотистой яшмы, зелёного малахита. Чуть ближе к входу во внутренние покои находились тройные ступени. Они завершались квадратной площадкой с креслом эбенового дерева, инкрустированным слоновой костью. На высокой спинке кресла сидел золотой сокол — священное подобие бога Гора. А напротив, у стены, как бы из лиственной рамы возникал пейзаж: навстречу солнцу бегут газели, львы и страусы. Там стояла бронзовая статуя; она изображала божественного владыку Черной Земли, верховного бога Усири^[79], погибшего, воскресшего, заведующего вечной жизнью египтян после смерти. Одежды бога походили на царские ризы, а его митра на высокую шапку фараона. Но лицо бога с накладной бородой и слегка улыбающимися губами отдалённо напоминало самого номарха Рехмиу, что можно было понять как его очень далеко зашедшие притязания, допускающие заказать статую бога с его собственными чертами.

Среди роскоши и великолепия дворцового зала неуверенно прохаживался низенький человек в лиловом кидаре и полосатом халате. Он поглаживал клиновидную бороду, опасливо поглядывая на двоих неподвижно стоявших у внешнего входа мужчин в туниках воинов. Ни в руках, ни на поясе у них не было оружия.

Один отличался высоким ростом и темно-бронзовым цветом кожи. Другой был среднего роста, светлокожий, необычайно широкий в плечах.

С внешней стороны дворец охраняли стражники в зелёных платках поверх чёрного парика, в коротких юбках и кожаных треугольных фартуках до колен. Их вооружение составляли длинные копья, продолговатые щиты и короткий меч у правого бедра.

Низенький человек не походил на египтянина ни одеждой, ни складом лица. В бороде его виднелась седина, глаза смотрели встревоженно. Разумеется, понятным представлялось волнение неизвестного чужестранца перед выходом правителя.

Не вполне ясным казалось вообще нахождение этого неприглядного существа посреди дворца и его странное одиночество.

Однако оно было наконец прервано. Из глубины дворцовых анфилад бодро вышел дородный старик в белой плиссированной накидке поверх туники без рукавов. Вошедший приветливо кивнул ожидающему коротышу в лиловом кидаре, который подобострастно распростёрся на полу и прижался к нему лбом как раз на том месте, где голубой зимородок держал в клюве красную рыбку.

— Да ладно тебе, Гист, не валяйся, — насмешливо произнёс добрый старик в плиссированной накидке. — Твои услуги и полномочия требуют доверительного разговора, а не исполнения ритуалов. Вот наш дорогой Нахт (он кивнул в сторону вышедшего вместе с ним сухопарого скопца) обожает все эти ужимки и коленопреклонения. Мне они надоели ещё в молодости. Не до того теперь. Время тревожное, страна разваливается на два царства. Каждый номарх мнит из себя неограниченного владыку и мечтает стать фараоном. Кстати, и я тоже. А что в этом кощунственного, если престол может занять не только природный египтянин, а какой-нибудь полудикий ливиец или копчёный эфиоп?

Нахт вздохнул и выражением лица изобразил сожаление.

— Скажи, я прав или нет, неукоснительный блюститель поклонов? — шутливо спросил номарх дотошного Нахта. — Вставай, вставай, Гист, хватит вытирать пол. Ничего не останется рабам. За что им тогда давать их похлёбку? — Номарх засмеялся и поманил низенького Гиста, приблизившегося на цыпочках. — Мы должны обсудить положение сложившееся в Ханаане и Пелиштиме. Я пригласил жреца из храма Гора. Мы вместе послушаем твои сообщения о правителях ибрим, их войнах и прочих, интересующих нас делах в бывшей житнице. Ведь столетиями в Кеме ввозили скот, ценности и рабов именно отсюда. А сейчас удалитесь... ты, Гист, и благонравный угрюмец Нахт. Побудьте где-нибудь в боковом помещении. Выпейте фруктового напитка и отдохните. Скоро придёт моя жена с кучей всяких певичек и лютинисток. Она просила её принять.

Сиятельный господин Нахт и лекарь Гист сложили руки на животе, поклонились и ушли.

Номарх поднялся по ступеням тронного возвышения. Он сел в кресло и щёлкнул пальцами. Высокий бронзовокожий человек, стоявший у входа, принёс стул из кипарисового дерева и красно-золотой кожи. Затем он вернулся на своё место, окаменев в прежней позе.

Номарх Рехмиу поправил серебристый парик с овальной золотой брошью над лбом и положил ладони на расставленные колени. Согнав с лица беспричинное веселье, он надменно приподнял брови.

Послышался шорох множества лёгких ног. Вошла жена номарха госпожа Раннаи. Имя её означало «Любимая богом Ра».

Её высочество окружали двенадцать юных рабынь в полупрозрачных и совсем прозрачных тканях, державшихся на ленточках через плечо. В их хрупких руках с тонкими пальчиками поблескивали перламутровой инкрустацией лютни, маленькие золочёные арфы и флейты. Некоторые из девушек несли букеты пышных цветов. И хотя оттенок кожи у юных музыкантов был разный — от слегка смугловатого до золотисто-медового и почти коричневого — лица их настолько густо покрывали румяна, белила, всякого рода притирания, что они казались почти неотличимыми одна от другой. На прелестных головках высоко взбитыми локонами громоздились чёрные, голубые и лиловые парики. От них многочисленные косички опускались на спину и полуоткрытую грудь. Глаза девушек были обведены чёрной краской, украшения составляли широкие ожерелья из бисера и модные браслеты на запястьях.

— Добро пожаловать, моя Раннаи. Иди, садись рядом, — сказал номарх. — Как дела?

Госпожа Раннаи поднялась по ступеням к мужу и поцеловала его в плечо. Потом уселась на красно-золотой стул и обмахнулась лёгким платочком из кисеи.

Позади супруги номарха встала чёрная, как уголь, негритянка с кольцами в носу и ушах. На ней пестрела оранжевыми полосками только короткая юбка. Негритянка стала плавно взмахивать над женой номарха опахалом из страусовых перьев.

Девушки с музыкальными инструментами и цветами упали на колени и коснулись лбом пола. Потом они осторожно подняли головы. Но остались сидеть на полу. Они чего-то ждали, не поднимая ресниц.

Раннаи произнесла нараспев скучноватую, давно выученную фразу:

— Мой господин муж, по воле всемогущих богов и благодаря тебе, достойный защитник справедливости, дела мои хороши, а дни благоприятны.

Она натянуто улыбнулась и снова обмахнулась платочком.

Номарх добродушно кивнул. Он немного скосил глаза и окинул взглядом свою красивую жену, с которой виделся теперь не чаще одного раза в месяц.

Госпожа Раннаи выглядела настолько изящной, изнеженной и благоухающей, что определить возраст знатной египтянки значило бы приложить достаточное умственное усилие и незаурядную прозорливость. Безупречно гладкое, бледно-матовое лицо заставляло думать о несомненной молодости. Однако Рехмиу знал, что ей давно сорок.