Читать книгу - "Император Август и его время - Игорь Князький"

Август не растерялся в этой непростой ситуации и уверенно нашёл приемлемый и для народа, и для себя выход. Он немедленно принял на себя ответственность за снабжение Рима зерном и приказал ежегодно избирать двух человек из числа бывших преторов, которым прямо вменялась обязанность доставки и распределения хлеба^[1248]. Под руководством и жёстким контролем Августа продовольственная проблема была решена за несколько дней. Вот как он сам впоследствии написал об этом: «Я не отказался при крайней недостаче пищи от заботы о продовольствии и этим так распорядился, что за немного дней все государство на свои средства и своею заботой от страха и существовавшей тогда опасности я освободил»^[1249]. Здесь же Август сообщает, как он отверг предложения принять диктатуру и вернуться к консульской магистратуре: «Диктатуру, дававшуюся мне и в мое отсутствие, и в моем присутствии и народом, и сенатом, когда консулами были Марк Марцелл и Луций Аррунций, я не принял… Консульство, тогда мне предложенное, годичное и постоянное я не принял»^[1250].

Чем объяснить столь быстрое и успешное решение Августом продовольственной проблемы в Риме? Возможно, он, не жалея своих средств, скупил запасы зерна, которые могли придерживать хлебные спекулянты. Не исключено, что помогло и своевременное прибытие морем хлеба из Египта, бывшего под личным контролем принцепса, а также из провинции Африка. Отдельно отметим и заслуги девятнадцатилетнего Тиберия Клавдия Нерона, сумевшего по поручению Августа отрегулировать «страшную дороговизну хлеба и недостаток продовольствия в Остии и в Риме»^[1251].

Успешно Тиберий выполнил ещё одно поручение Августа. Это была операция по обследованию эргастулов – помещений для содержания наказанных рабов по всей Италии. Дело в том, что многие хозяева вилл хватали свободных одиноких путников, заодно и тех, кто искал убежища из страха перед военной службой, и заточали их, превращая в своих рабов. Сколько людей было освобождено из эргастулов преступных землевладельцев, как были наказаны злодеи, источники не сообщают. Но главное, что пасынок в очередной раз доказал отчиму, что на него можно и должно полагаться в решении самых непростых задач. С учётом того, что сын Ливии с шестнадцати лет начал обретать боевой опыт, сражаясь под орлами Агриппы в Кантабрии, и проявил себя на войне с самой лучшей стороны, у Августа подрастал надёжный помощник.

Сам принцепс после 1 сентября 22 года до н. э. покинул Рим и прибыл в Сицилию. Отсюда он собирался, наведя сначала порядок в делах на острове, контролировать ситуацию на всём римском Востоке, включая Сирию^[1252]. Однако от дел восточных его вновь отвлекли проблемы столичные. Состоявшиеся в конце 22 г. до н. э. очередные консульские выборы привели к новым волнениям. Дион Кассий по этому поводу заметил, «что сохранить у римлян демократическое правление было невозможно»^[1253]. Мятущийся римский городской плебс никак не мог осознать, что правитель остаётся во главе государства без консульской должности. Августа заочно объявили избранным на эту магистратуру вместе с Марком Лоллием, хотя среди кандидатов на выборах он не числился. Избиратели центуриатных комиций, голосовавших на Марсовом поле, всё равно вписывали Августа на табличках для голосования. Император, как и следовало ожидать, от консульства вновь решительно отказался. Появилось два кандидата на эту вакансию – Квинт Лепид и Луций Сильван. Их соперничество вызвало такие беспорядки, что из Рима воззвали к Августу с просьбой вернуться и навести в Городе порядок. Правитель возвращаться не стал, но немедленно вызвал к себе на остров обоих соискателей консульства, жёстко их отчитал, после чего выгнал вон, приказав проводить голосование в отсутствии обоих^[1254].

Очередное голосование привело к очередным волнениям, пока, наконец, избранным не оказался Лепид. Всё это вызвало у Августа сильное раздражение, ибо он уже готовился к поездке на Восток. Теперь она оказалась под угрозой срыва, поскольку нельзя было оставлять римские дела в столь безобразном состоянии, грозившем столице натуральным безвластием. Для восстановления должного порядка в Городе надо было оставить в Риме за себя сильного и надёжного руководителя. В своё время, отправляясь в восточный поход, завершивший гражданские войны, Октавиан доверил столицу Меценату. Но на сей раз славный потомок этрусских царей не проявил желания взвалить на себя сей нелёгкий груз. Зато он дал другу-принцепсу ценный совет: доверить Город Агриппе. Более того, Меценат присоветовал Августу вновь вмешаться в семейную жизнь своего лучшего боевого соратника. Согласно Диону Кассию, обсуждая дела в Риме, Меценат сказал Августу следующее: «Ты возвысил его настолько, что он должен быть либо твоим зятем, либо мёртвым»^[1255]. Император дружескому совету последовал. Вообще-то один раз он уже принудил Агриппу к разводу – с Цецилией Аттикой, затем навязал ему в жёны свою племянницу Клавдию Марцеллу. На сей раз в качестве очередной жены Август предложил Агриппе свою дочь Юлию, недавно овдовевшую после смерти Марцелла. За четыре года супружества детей у юной четы не появилось. Агриппа к супружеским обязанностям в новой семье отнёсся самым серьёзным образом: уже в 20 г. до н. э. Август был осчастливлен внуком. Мальчик получил имя (praenomen) Гай – подобно и деду, и божественному Юлию.

Значение Агриппы после очередной перемены в его личной жизни ещё более усилилось. Собственно, оно и ранее было достаточно велико. Передача перстня тяжелобольным Августом доблестному Марку Випсанию более чем красноречива. Теперь он был ещё и близким родственником – зятем, а не просто одним из членов большой семьи принцепса. С учётом его нового статуса Агриппа вполне официально превращался во второе лицо в государстве^[1256]. Он отныне мог восприниматься как соправитель принцепса и его ближайший наследник^[1257]. Едва ли можно сомневаться в том, что, уйди Август внезапно из жизни, во главе Римской империи стал бы Марк Випсаний Агриппа^[1258].

Всё это, очевидно, свидетельствует, что ближайший друг и соратник принцепса полностью принимал созданную в Римской державе новую политическую систему власти. Может возникнуть вопрос – а как же его выступление перед Октавианом в защиту республиканской формы правления? Здесь надо помнить, что сама эта речь в лучшем случае реконструкция, а то и вообще сочинение Диона Кассия. Потому мнение об Агриппе как о борце за «старую республику» представляется сомнительным^[1259]. И главное надо помнить о замечательном совете, который Агриппа дал своим соратникам ещё во время войны с Секстом Помпеем: брать на себя самые сложные задачи, а почести оставлять правителю^[1260].