Читать книгу - "Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев"

Если вы читали воспоминания кукурузника, то, наверняка, смогли понять, что они преследовали две главные цели. Первая — вызвать у читателя подозрение, что к смерти Сталина причастен Лаврентий Павлович Берия. Поэтому была сочинена «дачная история», согласно которой на совести Берия лежит оставление потерявшего сознание Вождя без помощи почти на сутки. Именно с этой целью действие перенесено с кремлевской квартиры в загородный дом.

С той же целью написаны «Двадцать писем другу» Светланы Иосифовны Сталиной. Думать, что она единственный автор этой книги — это уже и сотрудников ЦРУ считать дураками.

А потом эту версию стали дополнять новые свидетели, которые столько ерунды напороли, что и возникло обоснованное подозрение в убийстве.

Паника же эта возникла после публичного обвинения нашего ЦК Мао Цзэдуном в уничтожении тела Сталина. Мао не обмолвился ни словом о насильственной смерти, но никакого другого вывода из его слов, кроме как об уничтожении главной улики, сделать невозможно. Никакую другую цель инсценировка погребения после кремации преследовать не могла. А уж возможность получить сведения о кремации у лидера китайских коммунистов были. В китайских спецслужбах тоже не олухи работали, они были закалены в борьбе с японской оккупацией и режимом Чанкайши.

Если родственники тех врачей, которых я прямо обвиняю в причастности к смерти Иосифа Виссарионовича, хотят, чтобы оскорбление памяти их предков было смыто моим публичным извинением, то у них есть только один выход: требовать эксгумации тела Сталина.

Но перевод стрелок с настоящих убийц на Берия — не единственная цель хрущевских и последующих мемуаров, еще один повод был, и этот повод тоже связан с обострившимся в 60-е годы «китайским фактором». Именно игнорирование «китайского фактора» вносит в исследования тех, кто занимается периодом трансформации власти в СССР 50–60-х годов существенную ошибку, искажающую результат.

Сразу после XXII съезда КПСС, который стал кульминацией антисталинской компании, Мао Цзэдун обвинял в ревизионизме персонально Н.С. Хрущева, он еще оставлял пути для отступления нашим троцкистам. После смещения кукурузника и замены его на Л.И. Брежнева, смысла в натянутой персонификации не было, в китайской прессе, в статьях, адресованных всему мировому коммунистическому движению, обвинения в оппортунизме и ревизионизме уже были адресованы всему высшему советскому партийному руководству. Разумеется, обвинение в резкой смене политического курса, на фоне полного замещения персоналий в руководстве после устранения из него «антипартийной группы», автоматически влекло за собой и обвинение в государственном перевороте. Поэтому второй мотив хрущевских мемуаров — грызня за власть старой команды, начавшаяся у изголовья умирающего Вождя. Более того, Хрущев и такие «свидетели», как К. Симонов, к примеру, приписали Сталину намерение своих старых соратников пустить под нож, только его смерть спасла их. В итоге, с подачи разных Медведевых и волкогоновых устоялась концепция: сталинские соратники в борьбе за власть начали жрать друг друга, в результате их переиграл самый хитрый — Хрущев…

…После убийства Л.П. Берия Секретариат ЦК КПСС уже стал стерильным от сталинцев. 14 марта 1953 г. состоялся еще один Пленум, и из его состава был выведен Г.М. Маленков, якобы, по его собственной просьбе, был избран новый состав. Который стал выглядеть так: Н.С. Хрущев, МЛ. Суслов, П.Н. Поспелов, Н.Н. Шаталин, С.Д. Игнатьев.

Выведенный в апреле из ЦК Игнатьев, как только Берия убрали, сразу вернулся на прежнее место. Всё, власти над партией у сталинской команды теперь вообще не было. Если члены Политбюро-Президиума потеряли контроль над Секретариатом, то Президиум превратился в декорацию.

Без контроля над партией члены Правительства и Верховного Совета СССР остались без власти. Власть у них была тогда, когда Председатель правительства, его заместители, ключевые министры, Председатель Верховного Совета входили в Секретариат и Политбюро-Президиум. Они сами формировали решения партии, потом сами эти решения в органах исполнительной и законодательной власти проводили в жизнь. Однопартийная система в другом варианте невозможна. Если партия осуществляет диктатуру пролетариата, а Советы — это политический орган диктатуры пролетариата, то ее существование оправдано и принципам Советской власти не противоречит. Если же она от такой диктатуры отказывается, то тут же, автоматически, она перестает быть коммунистической, а власть, которую она сохраняет за собой, перестает быть Советской.

Владимир Ильич Ленин был и лидером партии, и Председателем Совнаркома, Сталин был лидером партии, но долгое время в органах Советской власти не находился, однако там были его единомышленники, поэтому антагонизма между партией и Советской властью не было. Не было антагонизма между пролетариатом, который составлял абсолютное большинство населения страны, т.е. и был народом этой страны, и властью. Народ избирал депутатов в Советы, в числе этих депутатов большинство было коммунистами, среди них были видные партийцы. Депутаты из видных партийцев формировали органы власти. Эти же партийцы определяли и политику партии. В 1953 году всё изменилось. В органах Советской власти, в Правительстве и Верховном Совете, оказались коммунисты, избранные народом депутаты, сталинская команда, которые потеряли власть над партией…

В условиях, когда большинство депутатского корпуса являются членами партии, значит, они обязаны подчиняться партийной дисциплине, самостоятельность органов государственной власти в приеме решений от партии невозможна. Если ЦК определило, что правительство, допустим, должно ликвидировать МТС, а Председатель правительства с этим не согласен и такое решение проводить в жизнь отказывается, то за неисполнение воли ЦК, за грубое нарушение партийной дисциплины, его из партии вышвырнут. А партийцы в Верховном Совете примут решение о его отставке с поста Председателя правительства. Если же Председатель Президиума Верховного Совета откажется выносить на рассмотрение отставку, то и этого Председателя также вышвырнут из партии, а потом с его поста.

У Молотова, Ворошилова, Маленкова, Кагановича, Булганина было два варианта, если бы они были элитой, которая «переродилась»: 1) полностью согласиться с политикой ЦК и сохранить за собой посты в Правительстве, Верховном Совете, оклады и дачи; 2) уйти с почетом на пенсии, выторговав себе спецпайки и дачи.

Они бы так и остались в истории «коммунистической» партии, как видные политические деятели, города и метро их имена сохранили бы. И город Сталинград никто не переименовал бы. Мертвый Сталин ЦК не мешал. Ему же и Ленин не мешал. И Перестройку начала бы не партия Ленина, каковой себя КПСС называла, а партия Ленина-Сталина. Никто бы никогда не узнал про «политические репрессии», голодоморы и прочую дребедень. Только уже не было бы и социализма в мире в лице Китайской Народной Республики, скорей всего. Тайный, ползучий ревизионизм сожрал бы и Коммунистическую партию Китая. Мао Цзэдуну и его товарищам было бы почти невозможно бороться с советскими ревизионистами, если бы в городах СССР стояли памятники Сталину.

А мы бы так и жили в полной уверенности, что СССР рухнул не из-за того, что власть в нем захватила троцкистская банда, а потому, что социализм не может конкурировать с капитализмом, и вообще капитализм — это последняя и высшая стадия развития человеческой цивилизации.