Читать книгу - "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

Целесообразно учесть и другое обстоятельство, стимулировавшее послевоенные оперативные мероприятия против представителей ИПЦ и ИПХ. Поскольку эти конфессиональные течения все более приобретали черты особой формы социального протеста, то среди участников общин ИПЦ заметное место занимали зажиточные крестьяне, другие представители крестьянства, не принявшие коллективизации, гонений на церковь и пострадавшие от политики раскулачивания, ее репрессивного сопровождения (в том числе принудительной высылки в отдаленные районы СССР), а также в ходе незаконных репрессий «большого террора» 1936–1938 гг.^[769]

Трудный выбор

Во время немецкой оккупации только на Украину вернулось до 20 тыс. «раскулаченных» зажиточных крестьян. По сведениям органов НКГБ УССР, стремясь отомстить советской власти и непосредственным обидчикам, часть вернувшихся «кулаков» создавала самодеятельные группы с целью восстановления своего имущественного положения, сведения счетов с представителями власти и колхозного актива. Немало подобных групп стало на путь сотрудничества с оккупационной администрацией и спецслужбами противника, и, помимо расправы над обидчиками, приняло участие в карательных мероприятиях против партизан и подпольщиков. Всего после изгнания оккупантов органы госбезопасности в Украинской ССР ликвидировали 125 «антисоветских кулацких групп», арестовав 1130 человек^[770]. Розыскные мероприятия, направленные на поиск данной категории активных коллаборационистов после 1945 г., усиливали внимание оперативных подразделений к среде ИПЦ и ИПХ, участники которых нередко находились на нелегальном положении и ранее являлись противниками коллективизации.

Попутно необходимо подчеркнуть, что сотрудничество с оккупантами со стороны обиженных советской властью крестьян все же носило характер социальной аномалии, что еще больше подчеркивало трагический характер противопоставления общин ИПЦ, по сути, львиной доле воюющего с агрессорами советского народа. В этом отношении нельзя не согласиться с известнейшим исследователем историко-статистических аспектов драматических страниц советской истории, доктором исторических наук Виктором Земсковым^[771]. Историк приводит пример бывших «кулаков» – ссыльнопереселенцев в Ставропольском крае, оказавшихся под немецкой оккупацией. Их насчитывалось в начале войны свыше 43 тыс. Из них с оккупантами ушло 412 человек, в то же время в действующую армию призвали 7636 мужчин. Из них, докладывали краевые власти И. Сталину в июне 1946 г., трое стали Героями Советского Союза, 303 были награждены орденами, 471 – медалями, 564 стали инвалидами войны. В период оккупации, отмечали документы, ссыльные раскулаченные граждане «в абсолютном большинстве были настроены за советскую власть, против гитлеровских захватчиков, …прятали у себя коммунистов и евреев»^[772].

Советские власти с началом войны заняли по отношению к находящимся в подполье общинам верующих и священнослужителям жесткую позицию, так как считалось, что они подрывают обороноспособность страны. Преследование тайных священнослужителей особенно усилилось с осени 1943 г. Власти наряду с кардинальным улучшением отношения к Московскому патриархату попытались произвести в 1943–1946 гг. разгром в «катакомбах», что им во многом удалось. В 1944 г. большинство выявленных истинно-православных на неоккупированной европейской части СССР было депортировано или заключено в лагеря, в последующие два года происходило жесткое преследование их на бывших оккупированных территориях.

Так, Л. Берия 7 июля 1944 г. в секретном письме И. Сталину отмечал, что на территории Воронежской, Орловской, Рязанской областей было выявлено несколько организаций «истинно-православных христиан», но арест активных участников не оказал должного воздействия на других членов, и поэтому целесообразно провести массовое выселение этих людей в Омскую, Новосибирскую области и Алтайский край. И 15 июля того же года 1673 человека из 87 населенных пунктов насильственно переселили на восток. Это был, вероятно, единственный пример массовой депортации русского населения в тот период.

О том, что общины ИПЦ попадали в разработку НКГБ УССР сразу же по мере освобождения Украины, свидетельствуют положения директивы № 1328/с от 22 июля 1944 г. главы ведомства Сергея Савченко: «По имеющимся в НКГБ УССР сведениям, на территории областей Украины существуют “дикие” приходы, нелегальные монастыри и скиты Православной церкви, не подчиненные Московской патриархии и считающие себя “Истинно-Православной церковью” на том основании, что руководители патриархии “продались” советской власти». В директиве указывалось, что в Харьковской области и на Донбассе распространение получили «подгорновцы», а в Херсонской области – «прокопиевцы», отказывающиеся от подчинения архиереям Московского патриархата.

Прелесть самозванства

В начале 1944 г. контрразведчики по данным агента «Попова» ликвидировали так называемую «церковно-монархическую организацию» (свыше 20 участников), действовавшую под видом ставропигиального монастыря под руководством архимандрита Михаила (Костюка)^[773]. «Группа Костюка» имела «филиалы» в Сталинской (Донецкой) и Ворошиловградской областях. Себя отец Михаил именовал «самодержцем Всероссийским» и «Патриархом всея Руси», а его помощница схиигуменья Михаила^[774] – «великой княгиней Елизаветой».