Читать книгу - "По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман"

— У нас там минометные взводы! Их два!

Тот американец тут же проинформировал об этом своих, а нас, предварительно связав нам руки за спиной, под конвоем провели через мост. Когда нас на другом конце моста усаживали в грузовик, американцы открыли огонь по Бад-Херсфельду. Машина двинулась с места, увозя нас куда-то в южном направлении. Мы ехали вдоль огромной колонны американцев, двигавшейся к Бад-Херсфельду. Конца этой колонне не было видно.

Когда мы вдруг расхохотались, двое наших конвоиров не могли понять, в чем дело. Одному из них наш смех пришелся явно не по душе, и он стал допытывать, что же это привело нас в такой восторг.

— Для нас весь этот ад кончился! — пояснил я. — Наконец-то кончился.

Нас привезли куда-то южнее Фульды. Грузовик остановился у лагеря американцев. Нас с Рольфом Хайзером, как старших по званию, сопроводили в отдельную палатку на допрос. Руки развязали. Я стоял перед американским лейтенантом. Штаб-сержант^[32] просматривал наши солдатские книжки, вынув мою, передал ее лейтенанту. Офицер уселся за небольшим складным столиком и жестом велел мне занять место напротив.

— Шарфюрер Карл Вернер фон Фляйшман, Магдебург, 2-й полк СС «Дас Райх», — медленно зачитал лейтенант.

Потом перевернул страничку и стал изучать мой послужной список.

— Угу. Бельгия, Франция.

Тут что-то привлекло его внимание.

— А в России вы воевали в составе 5-й дивизии СС?

— Так точно, сэр.

— Имеете ранения?

— Так точно, сэр. Я был ранен под Боровиками и в Грозном.

Лейтенант поднял на меня взор, и в его глазах я прочел уважение. Рана в бою есть рана в бою, ее просто так не спишешь.

— А потом в 1944 году снова во 2-м полку СС, верно? В Кале?

— Так точно, сэр.

— Как вы думаете, может, русские захотят с вами пообщаться?

— С какой стати, сэр?

— Здесь вопросы задаю я, сынок. Так захотят русские пообщаться с тобой или нет?

— Нет, сэр. Не представляю себе, чем бы я мог заинтересовать русских.

— Вас когда-нибудь использовали для охраны концентрационных лагерей?

— Ни в коей мере, сэр.

— У вас там Ламмердинг делами заправляет? Это так?

— Никак нет, сэр. Командиром полка назначен штандартенфюрер Рудольф Леман.

Лейтенант закрыл мою солдатскую книжку и откинулся на спинку кресла.

— Сколько у вас людей в Бад-Херсфельде?

— Всего одна штурмовая группа численностью в 120 человек, сэр. Два минометных взвода и один танк типа «тигр IV».

Американец понимающе кивнул. Как мне показалось, он уже был осведомлен об этом, просто хотел проверить меня на всякий случай.

— Так, так, стало быть, радиют?

— Так точно, сэр. Я — радист, а бойцы моего взвода служили у меня наблюдателями и стрелками.

— Где вы находились в июне месяце прошлого года?

— Сражался в кольце окружения в Нормандии, сэр. Участвовал в боях за Вилье-Брокаж.

— Расскажите, что вам известно об Орадуре-сюр-Глан, сержант.

Закурив сигарету, лейтенант уселся поудобнее, приготовившись слушать.

Насколько я мог понять, речь шла о каком-то населенном пункте.

— Мне ничего не известно об этом месте, сэр.

Тут корректного и выдержанного лейтенанта будто подменили.

Нагнувшись через столик ко мне, он зарычал, брызгая слюной:

— Чушь! Ерунда на постном масле, сержант! Именно ваш проклятый 2-й полк СС окружил тогда эту деревню и расстрелял 600 ни в чем не повинных мирных жителей!

Я понял, что лейтенант не шутит. Сердце у меня упало. Я знать ничего не знал об этом, даже на уровне слухов.

— А это не мог быть какой-нибудь другой полк, сэр? Клянусь, мне ничего об этом не известно.

— Парень, не пори ерунды!

Открыв папку, американский лейтенант провел пальцем по странице.

— Тебе что-нибудь говорит такая фамилия: штурмбаннфюрер Адольф Дикман?

— Так точно, сэр. Штурмбаннфюрер Дикман занимался во 2-м полку борьбой с партизанами. Но, сэр, я никогда не служил под его командованием. Я служил радистом саперного взвода. Радистом на передовой.

Лейтенант снова принялся перелистывать мою солдатскую книжку и, судя по всему, не обнаружил в ней документальных свидетельств моего участия в акциях против партизан. К тому же, и мое снаряжение, и снаряжение моих товарищей говорило о том, что мы действительно служили в саперном взводе, где я был радистом, и нигде больше.

Лейтенант взглянул на своего штаб-сержанта и приказал ему вывести меня из палатки. Следующим допрашивали Шпенглера, а мне дали кусок хлеба и котелок горячего супа. После того как всех нас допросили, нам снова связали руки за спиной. Некоторое время спустя нас посадили на другой грузовик, теперь мы находились под охраной четверых солдат американской военной полиции. Грузовик тронулся с места, и я осторожно спросил одного из охранников:

— А куда вы нас везете?

— В Мильтенберг, в тюрьму для военных преступников, — ответил он.

Мы прибыли в Мильтенберг утром 11 марта 1945 года. Город был в руках американцев, хотя в отдалении была слышна стрельба. Весь наш взвод слез с грузовиков, и нас повели через открытое пространство, поделенное на обнесенные колючей проволокой участки со сторожевыми вышками. Нас довели до самого дальнего, который, судя по всему, предназначался исключительно для служащих СС. Большинство пленных были из 1-го полка СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», из 9-й дивизии СС «Гогенштауфен» и 19-й мотопехотной дивизии СС.

К9 мне тут же подошел унтерштурмфюрер из 1-го полка СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер». На лице его застыла кривая улыбка. Под носом я заметил запекшуюся кровь. Вообще вид у него был неопрятный, волосы спутанные, небрит.

— А где же вас взяли? — издевательским тоном осведомился он с таким видом, будто изначально считал любой мой ответ заведомой ложью.

— В Бад-Херсфельде, унтерштурмфюрер.

Он сдавленно усмехнулся или кашлянул, я так и не понял.

— Ходят слухи, что ваша чертова штурмовая группа, струсив, перебежала к врагу.

— Нет, унтерштурмфюрер, нас взяли в плен в бою. Унтерштурмфюрер недоверчиво покачал головой.

— Видок у вас не тот, чтобы вас в бою пленили. Впрочем, это уже неважно. Приказов сдаваться пока что не написали.