Читать книгу - "Возвратный тоталитаризм. Том 1 - Лев Гудков"

б. Относительно обособленные или автономные (автономизирующиеся) институты (технология, производство, экономика, коммуникации и транспорт, медицина, наука, образование и т. п.), которые располагают собственным временем. Чем более инструментальными и технологическими являются сферы институциональной регуляции, тем менее значимы в них символические и идеологические моменты, и наоборот. В принципе, по мере эмансипации от государства эти структуры и сферы переходят на универсалистские формы организации времени, или, другими словами, они присоединяются к глобальным системам организации времени либо адаптируют для своих целей и нужд формы и механизмы мирового времени (транснациональных корпораций, мирового рынка, западной науки и культуры). Но в репродуктивных институтах: школе, коммуникациях, официальной науке – сохраняются и консервируются главным образом символические и идеологические элементы легитимации политической системы (и власти), а значит, и соответствующие ритуалы времени.

в. Общественные и групповые образования (публичные институты): общественная история – история организаций гражданского общества^[323]. Здесь особо выделяются краеведческие и правозащитные объединения, входящие в «Мемориал»^[324], Союз писателей (интересно, что истории Союза, подобной мемориальской, в деталях проработок и убийств его членов нет).

г. Академическая история, тоже весьма неоднородная по периодике, трактовке и самому материалу – в разные периоды в поле зрения историков оказываются разные фактические обстоятельства, действует проекция общественных и групповых интересов на плоскость «исторического»^[325].

д. Семейная история – хроники, личная память, пересказанная память, хранящиеся в семье документы; отражение государственной истории в памяти семейной хроники.

В нашем исследовании мы говорим не столько о социальном времени (оно вводится здесь только для того, чтобы сделать более отчетливым и понятным проблематику исторического сознания), сколько о разновидностях культурного времени, то есть о сочетаниях, сочленениях различных систем записей и представлений социального времени. Поэтому на культурное время оказывают сильнейшее влияние различного рода ценностные факторы: явные и подавленные массовые желания и страхи, фобии, иллюзии, мифы, напряжения и интеллектуальные состояния массы (интеллектуальные способности различных социальных групп мыслить в более или менее рационализированных и инструментальных или технологических формальных категориях, без которых всеобщность расчета и калькуляции собственного действия, а в этом и проявляется «общество», оказывается невозможной).

Историческое сознание складывается из довольно сложного набора различных временных представлений, включающих в себя: а) сочетание расходящихся представлений о «большом» и «малом» времени, задаваемых и поддерживаемых государственными, коллективными и традиционными институтами и общностями, группами, включая семью, группы неформальных отношений и связей – компании друзей, знакомых, любовников, сетевых интересов и других объединений, конституированных теми или иными ценностными значениями и символами; б) массовые иллюзии, надежды, страхи, окрашивающие восприятие истории в различные эмоциональные тона, задающие фон пониманию или оценке событий, а соответственно, представлениям о направленности общего движения страны; в) интересы наиболее влиятельных групп; г) аберрации сознания (ошибки представлений и знаний), заблуждения, предрассудки, стереотипы, комплексы ущемленности, превосходства, неполноценности, являющиеся следствием «бессознательной» работы над коллективными травмами и пр. Эти представления структурированы идеологическими схемами (школьными или институциональными парадигмами толкования), мифами, коллективными символами, партийными симпатиями и чувствами принадлежности к той или иной общности. Чего здесь нет, так это рациональности, характерной для академической историографии с ее стремлением к фактичности, репрезентации сложности мотивов и обстоятельств исторических взаимодействий, противоречивости последствий того или иного поведения исторических субъектов.

Естественно, этот список неполон, так как его состав определен задачами настоящего исследования и теоретическим интересом, позволяющим выделять соответствующие ритмы и механизмы согласования действий.

Каждому из названных типов коллективной истории и памяти соответствуют свои ритуалы, праздники, формы символизации памяти (памятники и статуи известных деятелей и фигур, архивы – государственные, публичные или домашние, в виде старых документов, вещей, писем и альбомов с фотографиями), воспроизводящие циклическим образом моменты прошлого или, точнее – конструирующие эти моменты в актах «воспоминания», которые не являются воспоминанием^[326].