Читать книгу - "В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы - Вадим Россман"

Из европейских стран наиболее близкой к России по уровню централизации власти и ресурсов, безусловно, является Франция. По этой причине многие российские урбанологи пытаются примерить на Москву одежды Парижа и модели его развития.

Приведем взятые из статьи социолога Маттие Догана, некоторые количественные параметры доминантности Парижа, которые как будто подтверждают эту мысль. Из 500 самых крупных французских компаний 390 имеют штаб-квартиру в парижской агломерации (77 %), главным образом, впрочем, в новом городе-спутнике Дефанс, расположенном в Западном Париже. Около 30 % французского ВНП генерируется в столице. Из 280 национальных журналов и специализированных газет 245 выходят в Париже, где находятся их редакционные коллегии. Около 85 % тех людей, которые упоминаются в справочнике «Who’s Who in France», живут в Париже. Согласно французскому опросу 1990 года, 625 из 1077 художественных галерей находятся во французской столице. Более 85 % всех книг, выходящих во Франции, редактируется парижскими издательствами. Парижские театры привлекают половину французской публики. Сена – очень небольшая река, но Париж – третий по величине порт Франции [Dogan, 2004: 351, 356].

Свидетельства, оставленные великими наблюдателями и летописцами французской столицы и восходящие еще к XIX веку, свидетельствуют о глубокой укорененности приматности и доминантности Парижа, смутно напоминая ситуацию с сегодняшним доминированием или гегемонией Москвы.

Теофиль Готье иронически писал по этому поводу: «Если погасить огни Парижа, вся Франция погрузится во тьму». Видный французский историк Ипполит Тэн остроумно заметил: «Провинции являются другой Францией под титулажем Парижа. Эту Францию Париж просвещает и цивилизует из своего далека путешествующими торговцами, мобильными гарнизонами и колониями гражданских чиновников». Ему вторит известный историк западной цивилизации Евген Вебер (Eugen Weber), риторически вопрошая: «Какая другая страна может считать себя колонией своей собственной столицы?» (все цитаты по: [Wagenaar, 2000: 14–15]). Эта ситуация возможно определила одну из важнейших тем и топосов всей французской литературы – симпатичный провинциал, приезжающий завоевывать Париж.

Однако важно отметить, что уровень централизации Франции является в Европе уникальным и очень давно подвергается справедливой и неустанной внутренней критике [Keating, 1983; Gravel, 1947]. Он считается тяжким наследием эпохи абсолютной монархии, прежде всего эпохи Людовика XIV и XV, усугубленным Французской Революцией и подьемом якобинского государства [Денжуа, 2003]. Однако этот уровень и характер централизации вряд ли все-таки сравним с российским.

Франция, конечно, не сопоставима с Россией по своим размерам, являясь достаточно компактным европейским государством. Кроме того, во Франции множество важных международных, а не только национальных или даже европейских городских центров: Страссбург – одна из столиц Евросоюза; Лион – международная столица шелковой индустрии, французской кухни и Интерпола; Тулон, где расположена штаб-квартира Airbus, одной из крупнейших французских корпораций; международные порты, курорты и развлекательные центры – Марсель, Канны, Ницца, Биарриц. В сверхцентрализованной Франции население Парижа составляет всего 3,6 % от общего населения государства. В Москве, которая является столицей несопоставимо более крупного федерального объединения, сосредоточено около 7 % населения России.

Сверхконцентрация культурных объектов в Париже в известном смысле определяется ориентированностью этого города не только на внутренний рынок, но и на туризм, на внешних потребителей французской культурной продукции. Бренд Париж – важнейшая статья французского экспорта, и такая концентрация оправдана национальными экономическими преимуществами, которые через систему налогов просачиваются и в провинцию. То же самое относится, например, к лондонским театрам (120 из 1000 британских театров находятся в Лондоне). Низкий уровень туристической активности в Москве, которая больше ассоциируется с деловыми поездками, не позволяет говорить о сопоставимых преимуществах ни для путешествующих россиян, ни для российской национальной экономики.