Читать книгу - "Самураи державы Ямато - Вольфганг Акунов"

Север острова Хонсю тысячелетиями населяли воинственные племена эмиси (эдзо)^[20]. На юге, на Кюсю, издревле осевшие там аборигены-айны, или айну (племена кумасо, тэнсон и др.) ожесточенно обороняли свои земли от японских императорских войск. Вплоть до конца IX века на спорных землях, прежде всего на севере нынешней Японии, бушевала война между «сынами Ямато» и этими «варварами» (с японской точки зрения). Чтобы избежать подстерегавшей их на каждом шагу смертельной опасности, пришедшие вслед за воинами державы Ямато и поселившиеся на новых землях японские колонисты усиленно укрепляли свои дворы и села, устанавливали круглосуточные дозоры и вели кровопролитную борьбу за существование, принимая активное участие в карательных экспедициях японских Императорских войск на территории туземцев.

Однако жизнь новопоселенцев в провинциях делало опасной не только постоянное упорное сопротивление коренных племен японским колонизаторам. На протяжении столетий в прибрежных водах Японского моря промышляли пираты (как свои, так и чужеземные — преимущественно корейские). Морские разбойники подстерегали торговые корабли и нападали на прибрежные селения. В удаленных от моря районах, среди густых лесов и в горах не в меньших (если не в больших) масштабах бесчинствовали банды разбойников сухопутных. По всей стране то и дело вспыхивали крестьянские («рисовые») бунты. Задавленные налогами и поборами селяне, особенно в голодные годы, с оружием в руках восставали против своей тяжкой участи.

Поэтому совсем неудивительно, что в столь непростых условиях губернаторы, военачальники и знатные князья приграничных провинций не хотели (да и не могли) полагаться на располагавшееся очень далеко от них Центральное Императорское правительство и на Императорские войска, предпочитая своими силами охранять границы и порядок. Для этого они создавали из боеспособных мужчин небольшие военные формирования под своим личным командованием. Такие семейные, или клановые, военные отряды назывались «бусидан» («воинский союз», «воинский орден», «воинское братство», «воинское содружество»), а тс, кто в них служил, именовались «буси» («воины»). Этих испытанных в боях, смелых, презиравших смерть, суровых воинов, возглавляемых знатными владельцами крупных поместий (упоминавшихся выше «сёэнов»), и следует считать самыми первыми в истории Страны восходящего солнца самураями — японскими рыцарями, следовавшими заповедям «бусидо».

Воодушевляемые кодексом чести и верности, они были подлинной элитой воинов средневековой Японии. Бремя чести и связанное с ним стремление к личной славе иногда вступали в конфликт с общей необходимостью одержать победу в битве. Поэтому порой случалось и так, что тот или иной самурай стремился в первую очередь добиться своих собственных, не вполне бескорыстных целей. Вследствие этого войско, состоявшее из «боевых холопов», представляло собой крайне непредсказуемое военное формирование. Для того, чтобы организовать, повести в бой и привести к победе такой «бусидан», от его предводителя требовались совершенно особые качества, которыми обладали немногие выдающиеся во всех отношениях представители военной аристократии средневековой державы Ямато. Они носили различные наименования и титулы. Иногда их называли «тайсё» (то есть «генералами»), иногда это были «даймё»^[21] (феодальные властители), которым каждый поступавший к ним на службу самурай клялся в верности до самой смерти.

Обычно военные отряды «бусидан» формировались в провинциях из представителей крупных японских кланов-родов (или «домов»). Поэтому эти отряды часто называют также «воинскими (военными) домами». При этом следует, однако, заметить, что в «воинский дом» входили не только собственно члены клана, являвшиеся действительно кровными родственниками друг друга, но и люди, чужие им по крови, однако как бы «усыновленные», «афиллированные» кланом.

Во главе «воинских домов» стояли представители служилой военной знати, владельцы особо крупных поместий-«сёэнов», то есть частных земель, которыми их наделяло императорское правительство. Там, на своих наделах, они жили под одной крышей с сородичами и слугами («холопами») всех рангов. Однако большая часть их «боевых холопов» — дружинников-самураев — обитала вне стен господского дома, на своих собственных расположенных поблизости дворах. Крупные феодалы выделяли самураям земельные участки с прикрепленными к ним крестьянами, в качестве вознаграждения за службу (поместья или военные бенефиции).

Таким образом, самурай поначалу был одновременно и воином, и владельцем земельного надела. Правда, земля (с прикрепленными к ней крестьянами), кормившая «боевого холопа», чаще всего принадлежала не ему, а его господину и военному предводителю, который всеми силами стремился расширить пределы своего «сеэна», захватывая все новые земли в результате военных походов или вырубая леса. Ведь чем больший земельный фонд скапливался в руках у феодала, тем больше земельных наделов-поместий он мог раздать своим «боевым холопам». Центральное правительство империи Ямато, естественно, с опаской относилось к нарастающему могуществу провинциальной знати. Но центральным властям приходилось мириться с этим, ибо «воинские дома», способные быстро собирать самурайские боевые отряды-«бусиданы», были необходимы и самому Божественному Императору Страны восходящего солнца.

Согласно древним японским традициям, все члены клана, как и все члены воинского дома, беспрекословно подчинялись главе клана. Эти же порядки распространялись не только на кровных родственников (сородичей, то есть собственно членов клана), но и на всех членов воинскою дома. Таким образом, предводители военных отрядов-«бусиданов» занимали исключительное положение и постепенно упрочивали его, щедро раздавая все новые захваченные земли все новым «боевым холопам». Это обстоятельство во многом определяло дух провинциальных «воинских домов» с характерной для них строжайшей военной дисциплиной, мировоззрение и поведение самураев, превыше всего ценивших непоколебимую верность господину-сюзерену и беспрекословное повиновение его приказам. Можно смело сказать, что имешю личная преданность и послушание были источником беззаветной храбрости и бесстрашия «боевых холопов», воспетых в многочисленных японских героических сказаниях. Так, в знаменитых «Кондзяку-моногатари» («Стародавних повестях»), датируемых X–XI веками, уходящий на бой воин-«буси» заверяет своего господина и военного предводителя:

«Служа тебе, готов я расстаться с жизнью; легче пуха она для меня. Доведись мне смерть ожидать с глазу на глаз с мятежниками, не повернусь я спиной к врагу, лишь бы жизнь свою сохранить».

В свою очередь, военные предводители «боевых холопов» (под какими бы наименованиями они ни выступали) были «лучшими из лучших», «элитой из элит» самурайской касты.