Читать книгу - "Мой тесть Леонид Брежнев - Юрий Чурбанов"

Наверное, можно сказать, что Леонид Ильич был вспыльчивым человеком. Это случалось. Но не в кругу семьи. Когда мы с женой приглашались на дачу или, скажем, во время совместного отдыха в Крыму, я не помню каких-то вспышек или размолвок с его стороны. Иной раз он комментировал свои впечатления от общения с кем-то, когда по-доброму, когда в резкой форме, если его собеседник оставил неприятное впечатление, — но Леонид Ильич всегда очень быстро отходил или сразу же переключался на другую тему. В этом плане ему, конечно, была присуща и определенная культура. Во всяком случае он неплохо владел собой и умел держать себя в руках.

В общем, Леонид Ильич был широким человеком. Вот, я думаю, почему его в какой-то степени раздражал Михаил Андреевич Суслов с его вечным педантизмом и претензиями на всезнайство. Над Сусловым часто подсмеивались, причем не только у нас дома, но и в кругу членов Политбюро. Суслов, скажем, несколько десятков лет подряд носил одно и то же пальто — и я помню, как в аэропорту, когда мы то ли встречали, то ли провожали Леонида Ильича, он не выдержал и пошутил: «Михаил Андреевич, давай мы в Политбюро сбросимся по червонцу и купим тебе модное пальто». Суслов понял, купил пальто, но в калошах, по-моему, так и ходил до самой смерти. Из всех членов Политбюро он был единственным человеком, кто по Москве ездил только со скоростью 40 километров в час, об этом все знали, но Михаил Андреевич всегда спокойно отвечал, что Суслов и при такой скорости никогда и никуда не опаздывает. Однажды, я помню, кто-то из нас спросил: «Леонид Ильич, Суслов хотя бы раз в жизни ездил на охоту?» Находясь в хорошем расположении духа, Леонид Ильич часто бывал настоящим артистом. Тут он вытянул губы и, пародируя речь Михаила Андреевича, протянул: «Ну что вы, это же о-чень… о-пасн-о…» Вот такая легкая была ирония.

Разъезжая с такой скоростью, Суслов, конечно, никогда не попадал в аварии, а вот у Леонида Ильича с его любовью к машинам и к скоростям — «какой же русский не любит быстрой езды» — какие-то легкие аварии случались, когда он сам садился за руль. За пределами Москвы как-то раз была авария посерьезнее, но не с «ЗИЛом» Леонида Ильича, а с машиной сопровождения. Сам Леонид Ильич за 70 лет часто садился за руль. Он очень любил скоростные иностранные машины. Весь мир знал об этой страсти и многие лидеры западных стран — Брандт, Никсон и другие — дарили ему именно машины. На «мерседесе» он почти не ездил, а вот машину, которую подарил Никсон, очень любил, считая, что она крайне удобна в управлении. Ездил он действительно быстро, вот тут уж Рой Медведев не ошибается: Леонид Ильич имел хорошие навыки в управлении автомобилем, это пришло к нему от службы в Забайкальском военном округе, где он был танкистом. А как-то раз — я помню — он сам рассказывал мне, что в условиях войны ему тоже довольно часто приходилось бывать за «баранкой».

Когда мы прилетали в Крым, зн всегда сам садился за руль, но не своего большого «ЗИЛа», конечно, а иномарки, специально туда доставленной. И рядом с ним был не начальник охраны, как полагалось по инструкции, рядом с ним садилась Виктория Петровна, постоянно говорившая своему супругу только одно: не надо ездить быстро. К ее советам и просьбам Леонид Ильич обычно прислушивался. Вот так, около двух часов, мы добирались до Ялты — в курортных зонах не может быть организованной толпы, никого, как говорится, специально «не сгоняли», но люди узнавали Леонида Ильича, тепло приветствовали, желая хорошего отдыха. Вот так мы и шли по трассе: впереди машина ГАИ, потом охрана, затем иномарка с Леонидом Ильичом и Викторией Петровной, а за ними — мы с Галей. Что и говорить, любил Леонид Ильич садиться за руль, очень любил! Случалось, что на охоте он сам ездил и на «газике», и на «уазике», но обычно начальник охраны вставал, что называется «стеной», не пуская его за руль, и уж когда совсем было нельзя, Леонид Ильич уступал их настойчивым просьбам.

Он ничего не боялся. У Леонида Ильича никогда не было «двойников», — как это сейчас пишут в газетах, более того: из двух «ЗИЛов», бронированного и небронированного (в народе их не очень удачно, по-моему, окрестили «членовозами»), Леонид Ильич обычно выбирал тот «ЗИЛ», который «полегче», потому что у бронированного был чуть хуже ход. Да он и не думал никогда, что на него кто-то станет покушаться. И никаких покушений на жизнь членов Политбюро в 70-е, так же как и первой половине 80-х годов, не было. Светлана Владимировна, жена Щелокова, никогда не стреляла в Юрия Владимировича Андропова, руководитель Белоруссии Петр Миронович Машеров действительно погиб в автомобильной катастрофе (я об этом еще скажу), а Ф. Д. Кулаков, A. A. Гречко, Д. Ф. Устинов, А. Я. Пельше и другие члены высшего руководства страны умерли своей смертью. Тем не менее одно покушение на жизнь Леонида Ильича действительно, судя по всему, было. Уже здесь, в колонии, мне попалась на глаза большая публикация об этом инциденте в журнале «Смена». Она, по-моему, так и называлась «Покушение».

Да, такой случай был. Во второй половине 60-х годов во время встречи героев-космонавтов, точнее, в тот момент, когда праздничный кортеж машин въезжал на территорию Кремля, по одной из них — той самой, где были космонавты Терешкова, Николаев и, кажется, Береговой, было совершено несколько выстрелов. Кажется, этот террорист, Ильин, проник в Кремль, чтобы действительно убить Генерального секретаря ЦК КПСС. Но дело в том, что Брежнев и сопровождавшая его машина охраны въезжали на территорию Кремля через другие ворота. А вот почему в таком случае этот человек стрелял в космонавтов, причем с близкого расстояния (то есть он хорошо видел, в кого полетят пули), для меня — загадка. Неужели ему все равно было, кого убивать? Тогда Брежнев тут ни при чем. Я-то всегда считал, что этот человек был сотрудником милиции, и только здесь, из публикаций «Смены», я узнал, что он, оказывается, не имел к органам внутренних дел никакого отношения, что он служил в армии и имел звание лейтенанта. Остается невыясненным только одно: как же все-таки Ильин проник на территорию Кремля, пройдя — пусть даже и в милицейской форме — через достаточно плотные кордоны тех служб, которые отвечали за общественную безопасность. У меня осталось твердое впечатление, что это была незапланированная акция: покушавшегося тут же арестовали, и по заключению авторитетной медицинской комиссии этот человек был помещен не в следственный изолятор КГБ СССР, а в психиатрическую лечебницу, где он находится, как пишут, и по сей день. Газеты тут же дали сообщение ТАСС об этом «провокационном акте»; кроме того, Москва — это такой город, где люди всегда и так все знают, однако какого-то большого резонанса этот инцидент все-таки не вызвал. Никогда Леонид Ильич о нем не рассказывал и не вспоминал. А если я у него спрашивал: «Почему «ЗИЛ» небронированный?» — то он обычно отшучивался: «Интересно, кто же это в меня стрелять-то будет, кому я что плохого сделал?»

На моей памяти особенных терактов в Москве не было. Иногда, правда, кидали самодельные бомбы, — я помню, было что-то в районе 40-го гастронома на Лубянке, иной раз, хотя и редко, взрывные устройства тайно подкладывались в метро, но все это, конечно, единичные акции, никакой спланированной «партизанской» войны против москвичей или — даже скажем так — против существовавшего государственного строя. У нас не было. Не думаю, что все люди, занимавшиеся этой абсолютно бессмысленной деятельностью, на самом деле страдали психическими расстройствами, хотя мы всегда (это было удобно) говорили в печати именно так. Тут, конечно, сказывалась «перестраховка», наше вечное «как бы чего не вышло». Но всех этих преступников, действительно врагов своего народа, было, слава богу, так мало, что мы могли их просто пересчитать по пальцам.