Читать книгу - "Военная контрразведка. Эпизоды борьбы - Анатолий Терещенко"

— Неужели Галя и Наташа оказались там? — всплакнула Александра.

— Не надо отчаиваться. Будем искать — коллеги помогут, — успокоил супругу Александр Алексеевич.

— Да, твои друзья живо откликнулись на наши беды.

— Общими усилиями выйдем на детей…

* * *

Быстро летело время — в службе у Александра, в работе у Александры в Гродненской области. В течение трех послевоенных лет в семье у Шуреповых появилось ещё двое детей — сын Сергей и дочь Оля, а поиски Галины и Натальи мучительно продолжались. Родители чувствовали, что они в Германии. Но где?

На запросы приходили иногда обнадеживающие ответы. Но однажды пришло письмо из советского посольства в ГДР, в котором сообщалось, что Галина и Наташа Шуреповы умерщвлены в группе «Пляумфе» в 1944 г. Это был шок, леденящий душу удар по результатам более чем трехлетнего розыска детей. Но опыт, интуиция, вера говорили: не всё потеряно. Надо искать и, если это так, найти хотя бы подтверждающие данные о гибели дочерей.

В ходе оперативной разработки группы «Пляумфе» Шуреповым было установлено, что из Мариямполе в Германию было отправлено 50 детей: из них 28 установили и возвратили родителям. За эту работу Александр Алексеевич получил массу благодарных писем от счастливых родителей. Жаль, что государство никак не оценило этого гуманного подвига чекиста.

А тем временем, контрразведчики в архивах докопались до важнейшей информации. Было установлено, что детей Шуреповых в составе группы сопровождала некая Анна Линк. Выйдя на её родителей в Литве, вскоре нашли и её, проживающей в предместье Мюнхена. Она сообщила, что дети живы…

Вскоре очередную группу советских детей переправили в Каунас. Шурепов выехал туда. Но в списках детей под своей фамилией он не обнаружил, но обратил внимание на двух девочек-сестер Шубертайте с именами Хелена и Алдона. Особенно его поразили даты рождения: 05.05.1939 и 10.10.1940. Эти даты были ему, как отцу, знакомы. Какая-то неведомая сила подбросила его со стула. Он вскочил, заволновался, достал фотографии дочерей и показал сотруднице приюта.

— Это они? — вскричал он.

— Да-да! — кивнула женщина. — Старшая девочка очень похожа…

— Прошло ведь восемь лет, как я их не видел…

И вот к нему привели двух девочек. Он их сразу узнал, а дети, естественно, не могли сразу в нём признать родителя. Но гены дали о себе знать: зов родной крови, флюиды родственности душ, инстинкт самой природы, детская тоска о родителях толкнули их в руки отца. Они бросились к нему на шею. Галя что-то говорила на смешанном польско-немецком, а Наташа шептала: «Яя-яя, гут!»

Свой родной русский язык они не знали…

Александр забежал на почту и отправил телеграмму жене и матери:

«Дорогая, еду с нашими девочками. Не волнуйся. Всё хорошо».

Когда Александр с дочерьми вошел в квартиру, дети бросились к матери со словами: «Мамите! Мамите!»

Плакали все — слёзы радости были сладкими.

* * *

Сослуживец героя очерка генерал-майор в отставке В.П. Дунаевский рассказал, что с семьей Шуреповых он познакомился в 1963 г. по прибытию в Хабаровск на должность старшего оперуполномоченного 2-го отдела Управления КГБ СССР по Дальневосточному военному округу:

«Как положено, представившись ному положено, мне необходимо было доложиться начальнику управления. Обычно в таких случаях кто-либо из начальства сопровождал новичков — назначенцев, но тут было сказано, что генерал предпочитает сам разговаривать с вновь прибывшими, без «переводчиков».

С определенной служебной напряженностью я вошел в большой кабинет начальника управления. Внимательно выслушав мой доклад о прибытии, из-за стола поднялся высоченного роста, с полысевшей седой головой, генерал, медленно подошел ко мне и протянул свою большую, как лопата, натруженную руку.

Поздоровавшись, пригласил сесть за приставной стол и кратко расспросил обо всем необходимом. Без всяких назиданий обратил внимание на важные вопросы моей предстоящей службы. Не забыл сказать, что пока придется пожить в коммунальной квартире, но позже появится возможность изменить это положение в лучшую сторону.

В дальнейшем приходилось не сразу, а лишь по отдельным эпизодам узнавать о семье Шуреповых… Сами они себя ни в чем не рекламировали, о прошлом не распространялись, жили скромно, сплоченно и активно… В любую погоду-непогоду делали во дворе зарядку.

В строю, говоря по военному, непременно находились их послевоенные повзрослевшие дети: Сергей, Ольга и Андрей. А довоенные — Галя и Наташа — н тому времени успели вырасти, выучиться и теперь жили в других городах.

По делам службы с генералом не раз я выезжал в командировки. Работал он сам много, деловито-спокойно и уверенно, умел сдерживать свои эмоции в различных неординарных ситуациях, даже тогда, когда находившиеся рядом кипели и бурлили. Решения принимал взвешенные, четкие, требуя активных и решительных действий и от нас…»

Генерал-майор в отставке Б.В. Коковин рассказал такой случай:

«Как-то раз я должен был доложить срочный документ, но Шурепова не оказалось в кабинете. Мне передали, что он в своем доме. Дело в том, что с учетом высокого роста Александра Алексеевича командующий округом выделил ему небольшой особняк, чтобы «не кланялся» при входе в квартиру из-за стандартного проёма двери.

Когда я пришел к нему, он встретил меня любезно — предложил сесть, а сам стал читать документ. Это было на высокой террасе, на которой стояла перекладина. Взглянув на потолок, я поразился отпечаткам подошв обуви. Видно, дети, а может, и он сам пытались крутить на этом гимнастическом снаряде большие обороты — «солнце», а т. к. появлялось препятствие, приходилось «пробегать» по потолку.

Со спортом он не расставался до последних дней…»

* * *

О заключительном периоде службы — службы Шурепова на Украине, в должности начальника Особого отдела Киевского военного округа — автору поведали его соспуживцы-отставники. Полковник Мартынов в Киеве и генерал-майор Чекулаев в Москве существенно дополнили рассказы о деловых и личных качествах военного контрразведчика.

Мартынов вспоминал:

«Это был человек большой души. Запомнился мне случай, когда один из его подчиненных подполковник К. пришел на службу на следующий день после свадьбы нетрудоспособным. Его заместители предлагали об этом факте немедленно доложить в Москву, и таким образом, чтобы усилить фактор наказания.

— А стоит ли торопиться? Ему осталось до пенсии несколько месяцев. Не навредим ли мы этим докладом? Я думаю, у нас с вами достаточно правовых рычагов, чтобы поставить его на истинный путь, ведь до этого за ним подобных глупостей не замечалось. Я не боюсь за себя, а вы подумали о его семье?