Читать книгу - "Моя биография. Три начала - Валерий Харламов"

Думаю, что ранние успехи не обманут Славу, не приведут к зазнайству.

Будущее молодых хоккеистов во многом зависит от того, в какой среде, в какой обстановке они росли. С чем, с каким житейским, нравственным багажом приходит игрок в сборную страны, в команду высшей лиги, в ЦСКА, в частности, если речь идет о нашем клубе.

Как и о Фетисове, я много говорил уже и о Борисе Александрове. Этот нападающий был «королем» в Усть-Каменогорске. Осложнения у него не возникали ни дома, ни в спорте. Может быть, и потому Борису труднее справляться с возникающими на его пути трудностями?

А у Славы Фетисова и семья вроде бы побольше, и детство было потрудней, и хоккей доставался тяжелее. Он жил на окраине Москвы, на Коровинском шоссе, а ездил в ЦСКА, на Ленинградский проспект. Выезжал Фетисов из дома ранним утром, затемно, но тренировки тем не менее не пропускал.

Так получилось, что я слышал о нем и раньше. Слава жил рядом с моей бабушкой, и дядя рассказывал мне о старательном подростке, который серьезно относился к игре еще и на дворовом хоккейном уровне. Доставались Фетисову успехи трудно, естественно, что он и ценит все, чему научился, что удалось освоить.

Уважение к старшим воспитывалось в семье и, к счастью, перенесено в спорт без потерь. Наш новый партнер привык работать серьезно, привык относиться к старшим, как в семье, как в школе, с уважением, понимая, что те знают и умеют больше, и это помогло ему верно построить свои отношения с партнерами.

Знаю ли я своих товарищей? Трудно ответить определенно. Разные хоккеисты — разные характеры. Не все открыты, не о каждом скажешь — «душа нараспашку».

Пожалуй, лучше других, кроме, разумеется, своих постоянных партнеров — Бориса Михайлова и Владимира Петрова, рассказ о которых дальше, да еще Владимира Попова, с которым мы обычно вместе живем в дни учебно-тренировочных сборов, знаю я Геннадия Цыганкова.

Гена уже ветеран ЦСКА, а приехал он с Дальнего Востока лет эдак десять назад. Открытый, чрезвычайно добродушный человек, расположенный к людям. Добряк, одним словом, и я говорю это без иронии, без усмешки.

Цыганков — мастер на все руки. Он не только отлично точит коньки, Гена лучше всех наладит рубанок, с помощью которого мы приводим в порядок свои клюшки, легко починит утюг любой формы и любой конструкции, поможет нашим автомобилистам устранить неполадки, и если, в частности, я порой решительно никак не могу завести машину, то за помощью бегу к Геннадию.

И дома у Цыганкова все сделано собственными руками хозяина. Самым лучшим мастерам из фирмы добрых услуг «Заря» не доверит наш защитник ремонт комнаты — он и обои наклеит прекрасно, и покрасит все как нужно. Цыганков из тех мастеровых людей, работа у которых спорится, которые ни минуты не сидят без дела.

У Оли и Геннадия Цыганковых двое детей. Мальчик и девочка. Как и у меня. Замечу попутно, что у многих хоккеистов ЦСКА двое детей. Не только у старших, таких как Владимир Викулов. Но и у более молодых, например у Александра Волчкова и у Владислава Третьяка. Две девочки и у Хельмута Балдериса.

Солидная, основательная команда. Единственный, последний холостяк в ЦСКА — Володя Лутченко.

Конечно же, я знаю своих товарищей. Знаю, что если по четвертой программе телевидения показывают какой-то старый фильм, содержание которого не может вспомнить ни один из нас, то обращаться за консультацией следует к защитнику Алеше Волченкову — Алексей смотрит все фильмы и при этом все их помнит.

Знаю, что если кто-то подаст неосторожную реплику, на что-то пожалуется, то первым самый точный и, пожалуй, остроумный ответ найдет нападающий Александр Лобанов — вот и вчера, когда ехали мы с мачта и Владислав Третьяк пожаловался, что болит правая рука, Лобанов с комментариями не задержался: «А ты меньше автографов раздавай!»

Знаю, что если услышу какую-то новую, сразу запоминающуюся мелодию и появится желание записать ее, то за помощью и консультацией надо обращаться к нападающему Виктору Жлуктову или защитнику Владимиру Лутченко: у них наверняка эта музыка уже записана.

О Володе Лутченко, одном из ближайших друзей, я мог бы рассказывать, кажется, бесконечно, но знаю ли я его до конца… Не уверен, совсем не уверен. Лутченко внутренне замкнут, хотя внешне он весьма общителен. О таких говорят — себе на уме. Он скрытен и умеет так высказать свое мнение, что при всем желании не поймешь — «за» Володя или «против».

«Да я как все», — говорит в любой конфликтной ситуации Лутченко и улыбается при этом загадочно. Попробуй пойми: ведь если товарищ не спорит, то это вовсе не значит, что он согласен с твоим мнением.

Я слышу знакомые шутки. Подтрунивание друг над другом. Я знаю, кто как среагирует на реплику товарища. Знаю, кто какие книги и фильмы любит. Знаю, кто с удовольствием вспоминает детей, семью, а кто говорит о доме неохотно. Я знаю, наверное, про моих друзей все.

Но не до конца. Совсем не до конца.