Читать книгу - "Великий Мао. "Гений и злодейство" - Юрий Галенович"

В то же время Мао Аньин считал, что хотя он и китаец, но ему необходимо участвовать в борьбе советского народа за свободу и независимость и внести свой вклад в победу в войне против фашизма.

В этой связи в 1942 г. Мао Аньин написал письмо Сталину:

«Ставка Верховного главнокомандующего. Дорогой товарищ Сталин!

Я простой молодой китаец. В течение пяти лет я учился в Советском Союзе, которым Вы руководите. Я люблю СССР точно так же, как я люблю Китай. Я не могу сложа руки наблюдать, как сапог германского фашизма топчет Вашу землю. Я хочу отомстить за миллионы погибших советских людей. Со всей решительностью я прошу отправить меня на фронт. Прошу Вас дать согласие на мою просьбу!

С революционным приветом!

Май 1942 года, г. Иваново.

(Мао Аньин – сын Мао Цзэдуна)».

Спустя десять дней Мао Аньин, не дождавшись ответа, написал второе письмо, затем третье.

Вскоре в Иваново приехал представитель ВКП(б) в Коминтерне, секретарь ИККИ Д.З. Мануильский. Мао Аньин и раньше встречался с ним. При этой встрече Д.З. Мануильский сообщил Мао Аньину о принятом решении. Г.М. Димитров послал Мао Цзэдуну письмо с предложением направить Мао Аньина на учебу в военно-политическую академию, это даст юноше возможность получить военные знания и политическую подготовку. Сталин через Г.М. Димитрова согласовал с Мао Цзэдуном вопрос о судьбе его сына.

Мао Аньин был зачислен на курсы ускоренного обучения в военное училище, а затем переведен в московскую Военно-политическую академию и в Военную академию имени М.В. Фрунзе. В январе 1943 года, будучи слушателем военной академии, Мао Аньин стал членом ВКП(б). (В 1946 г. по возвращении в Китай Мао Аньин тут же был принят в члены КПК.)

Мао Аньин был выпущен из академии в звании лейтенанта и назначен замполитом танковой роты. В форме офицера-танкиста на советском танке Мао Аньин успел поучаствовать в войне. В составе своей роты он прошел Польшу и Чехословакию.

По окончании Великой Отечественной войны он был направлен на учебу в Московский институт востоковедения, учился на китайском отделении. Там он был известен как Сергей и запомнился однокурсникам высоким симпатичным, даже щеголеватым молодым человеком, свободно владевшим русским языком и неравнодушным к прекрасному полу.

В 1946 г. Мао Цзэдун решил, что все члены его семьи должны возвратиться на родину. Сталин содействовал этому. Первым вернулся Мао Аньин. Перед его отъездом из Москвы он был принят Сталиным, который подарил Мао Аньину пистолет на память о пребывании в СССР, в рядах ВКП(б), об участии в Великой Отечественной войне и об этой встрече.

И.В. Сталин придавал встрече с сыном Мао Цзэдуна большое значение. Тем самым он как бы устанавливал возможный личный канал связи с Мао Цзэдуном. Скорее всего он рассчитывал на то, что Мао Аньин будет занимать в КПК высокое положение, а может быть, когда-нибудь заменит на посту Мао Цзэдуна. Во всяком случае И.В. Сталин хотел, чтобы Мао Аньин вернулся в Китай человеком, который «встречался со Сталиным»; стремился извлечь максимальную выгоду из факта возвращения Мао Аньина на родину. Судя по тому, как развивались события дальше, И.В. Сталин оказал Мао Аньину медвежью услугу. Хотя, с другой стороны, положение было в определенном смысле безвыходным, так как И.В. Сталин должен был подчеркнуть, что сын Мао Цзэдуна всегда во время пребывания в СССР находился под его личной опекой. Если бы И.В. Сталин не принял сына Мао Цзэдуна перед его отъездом из СССР в Яньань, то это было бы истолковано и Мао Цзэдуном, и другими руководителями КПК как недоброжелательное отношение к Китаю. Тем более что за год до этого И.В. Сталин встречался с сыном Чан Кайши.

В январе 1946 г. Мао Аньин вместе с советскими врачами Орловым и Мельниковым вылетел из Москвы и через Синьцзян прибыл в Яньань.

Мао Цзэдун увидел старшего сына после 19 лет разлуки и почти 10 лет пребывания за пределами Китая. Собственно говоря, Мао Цзэдун последний раз видел Мао Аньина в 1927 г., пятилетним ребенком. Отцу и сыну практически предстояло впервые познакомиться и узнать друг друга.

Перед Мао Цзэдуном стоял 24-летний плотный молодой мужчина выше отца ростом в сапогах и суконном пальто. За его плечами был опыт самостоятельной жизни в Советском Союзе, служба в советской Красной Армии, в том числе на фронтах Великой Отечественной войны. В общем это был не мальчик, а сформировавшийся мужчина с фамильным упорством и своими взглядами на жизнь. С точки зрения Мао Цзэдуна, к нему вернулся «иностранный сын», которого следовало перевоспитать и переварить в яньаньском котле. Мао Цзэдун стоял перед трудной задачей найти с сыном общий язык. В личном плане отец и сын не очень-то сошлись характерами. Конечно, Мао Аньин любил и уважал отца, однако он был в достаточной степени самостоятелен: боевой офицер, прошедший войну против Германии…

Мао Цзэдун сказал сыну, что ему теперь необходимо пройти курс воспитания в таком вузе, каких не было раньше в Китае и каких нет в зарубежных странах, а именно «трудовой университет». Мао Аньин был тут же отправлен в деревню на трудовой фронт, заниматься обычным тяжелым физическим трудом простого китайского крестьянина.

Отцу оказались не нужны знания Мао Аньина о Советском Союзе. Он не интересовался представлением Мао Аньина о народе Советского Союза, о войне с Германией и ее союзниками. Мао Цзэдун не желал ни в малейшей степени допускать ситуации, когда кто бы то ни было что бы то ни было ему объяснял. С другой стороны, Мао Цзэдун и в глазах собственного сына создавал стереотип поведения официальных представителей КПК по отношению к тем, кто возвращался из-за границы, в частности из СССР. Все, что они поняли, познали, увидели там, следовало забыть и выбросить из головы. Мао Цзэдун считал, что достаточно того, что он один решает все вопросы в отношениях с И.В. Сталиным, с ВКП(б) и с СССР.

В Москве могли полагать, что Мао Аньин по направлению и степени своей подготовки мог по возвращении на родину заниматься военными или, во всяком случае, политическими вопросами.

Хотя Мао Цзэдун и видел, что все вокруг в Яньани смотрели на Мао Аньина как на «сына Мао Цзэдуна», однако это вовсе не открывало перед Мао Аньином путь к работе на ответственных или руководящих постах. Если бы Мао Цзэдун допустил такое развитие событий, то он тем самым, как ему представлялось, открыл бы некий новый источник появления внутри КПК слоя людей, которые были твердо убеждены, что союз между Москвой и Пекином отвечает национальным интересам Китая.

Кроме того, Мао Цзэдун решил обезопасить себя, отвести какие бы то ни было возможные подозрения или обвинения со стороны своих коллег в проявлении «слабости» к своим родственникам и тем более к старшему сыну, естественному наследнику. Этим шагом он еще более закреплял свой авторитет политического руководителя. При этом Мао Цзэдун положил начало подобному же отношению в партии ко всем сыновьям и дочерям руководителей Компартии Китая.

Впрочем, Мао Цзэдун оставил Мао Аньина поблизости, под своим постоянным присмотром, но не как близкого родственника, а как одного из сотрудников, причем рядовых сотрудников аппарата ЦК партии, выполняющих техническую работу. Мао Аньин жил неподалеку от Мао Цзэдуна, но фактически почти не виделся с отцом.