Читать книгу - "Серебряная ветка - Розмэри Сатклиф"

— Цезарь, молю, выслушай нас. До них было не дальше броска копья, уже светало, и мы оба не слепые. Ошибиться мы не могли. И если второй не был Аллектом, выходит, мы клевещем на него в каких-то своих целях. Ты в этом нас обвиняешь?

Побуждаемый гневом, Аллект поторопился ответить первым:

— Несомненно, такое объяснение вашего поведения наиболее вероятно. Что ты, центурион, можешь выиграть от этого, не представляю, — возможно, твой родич на тебя повлиял. Что же касается нашего младшего лекаря, — он повернулся к Караузию, — то я припоминаю: когда его прислали сюда, ты сам, цезарь, не слишком был уверен в его надежности. Именно в этом и кроется, конечно, замысел Максимиана: посеять сомнения и подозрения у императора на счет человека, который плохо ли, хорошо ли, но в меру своих сил служит ему как главный министр.

Юстин выступил вперед, непроизвольно сжав в кулак опущенные руки.

— Это грязная ложь, — впервые он не заикался, — и ты это прекрасно знаешь, Аллект.

— Не дадите ли и мне вставить слово? — спокойно произнес Караузий. В комнате снова повисла гнетущая тишина. Император переводил глаза с одного на другого, собираясь с мыслями. — Я помню свои сомнения, Аллект. Я знаю также, что предрассветный сумрак обманчив и что в Рутупиях найдется не один высокий светловолосый человек. В свое время все они будут опрошены. Я верю: это честное заблуждение. — Он перенес внимание на молодых людей: — Однако я, Караузий, не прощаю таких ошибок и не нуждаюсь в тех, кто их совершает. Завтра вы получите новые назначения. Полагаю, жизнь на Валу не оставит вам времени на досужие фантазии и такие вот ошибки. — Он опять взял со стола свиток, который читал, когда они вошли. — Можете идти. Больше мне нечего вам сказать.

Какое-то мгновение юноши стояли не двигаясь. Затем Флавий подтянулся, застыл в положении «смирно» и отсалютовал.

— Как цезарь прикажет, — отчеканил он и, открыв дверь, вышел вон, держась чрезвычайно прямо. Юстин последовал за ним, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он успел услышать из двери голос Аллекта: «Цезарь, ты слишком снисходителен…» — остального к ни не расслышал.

— Зайдем ко мне? — предложил Флавий, когда они пересекали плац под сенью высокого маяка.

— Позже, — убитым голосом отозвался Юстин. — В больнице меня ждут больные, сперва я должен помочь им.

Завтра их здоровье будет уже не его заботой, но сегодня он — дежурный лекарь, поэтому только после того, как закончился и обход, он зашел к Флавию.

Тот сидел на краю ложа, уставившись прямо перед собой. Рыжие волосы его были взъерошены, как перья птицы на ветру, лицо, освещенное настенной лампой, выглядело осунувшимся, бледным и угрюмым. При появлении Юстина Флавий поднял голову и мотнул в сторону бельевого сундука.

Юстин уселся, положив руки на колени, и они молча поглядели друг на друга. Затем Флавий сказал:

— Ну вот и все.

Юстин кивнул. Опять воцарилась тишина.

И опять Флавий нарушил ее первым.

— Я готов был поставить на кон все свое имущество, что император выслушает нас беспристрастно, — произнес он мрачно.

— Вероятно, когда такая новость обрушивается на тебя, как гром среди ясного неба, трудно поверить в предательство того, кому всецело доверяешь, — сказал Юстин.

— К Караузию это не относится, — с уверенностью возразил Флавий. — Он не из доверчивых.

— Если «Морская колдунья», — предположил Юстин, — прибудет за саксом, ее могут перехватить наши галеры, и правда все равно выплывет наружу.

Флавий покачал головой:

— Уж Аллект найдет способ предупредить Волков, галера не явится. — Он с сердитым видом потянулся и горько рассмеялся: — Ладно, нечего хныкать по этому поводу. Император не поверил нам, и дело с концом. Мы сделали все, что могли, больше от нас ничего не зависит. И если, неся службу в глуши на каком-нибудь дрянном сторожевом посту, мы услышим, что Аллект провозгласил себя цезарем, то, надеюсь, послужит нам утешением. — Он встал, продолжая потягиваться. — Да, император с нами покончил. Мы раздавлены, мой милый, раздавлены — и совершенно незаслуженно. Слезай с сундука, я начинаю укладываться.

Комната скоро приобрела такой вид, будто по ней пронесся ураган. Вдруг на лестнице послышался топот, и в дверь поручали.

Юстин, ближний к двери, отворил ее, и они увидели одного из гонцов коменданта.

— Центуриону Аквиле, — проговорил он и, разглядев Юстина, добавил: — И тебе тоже, раз ты здесь.

Гонец исчез в темноте, а Флавий и Юспи уставились друг на друга, держа в руках каждый свою запечатанную табличку.

— Не мог дождаться утра, чтобы вручить нам приказ на марш, — с горечью заметил Флавий, срывая красный шнурок с печати.

Юстин тоже сломал печать и, раскрыв две половинки таблички, быстро пробежал глазами несколько строк, нацарапанных на воске. Услышав приглушенное восклицание родича, он вопросительно поднял глаза. Флавий медленно прочитал вслух: «Незамедлительно отправиться в Магнис-на-Валу и принять под свое командование Восьмую когорту Второго Августова легиона».

— Значит, нас посылают в одно место, — сказал Юстин. — Я назначен лекарем в ту же когорту.

— Восьмая когорта, — повторил Флавий и сел на ложе. — Не понимаю. Просто не понимаю!

Юстин догадался, что он имел в виду. Случай, чтобы получить повышение, был совсем неподходящий. И тем не менее это было именно повышение, причем для обоих. Ничего из ряда вон, просто одной ступенькой выше, эти чины и так ждали их в скором времени, если бы все шло нормально, но сейчас… после всего…

Снаружи, в золотистом полумраке, который в Рутупиях означал темноту, и другой темноты крепость не знала, трубы сыграли вторую ночную стражу. Юстин тоже отказался от попытки что-либо понять.

— Пойду посплю немножко, — сказал он. — Выехать придется очень рано. — в дверях он обернулся: — А н-не может быть так, что Караузий знает про Аллекта? И тот был на болотах по его приказу, а п-причина должна оставаться в тайне? Флавий покачал головой:

— Нет, это не объясняет смерти сакса. Они помолчали, глядя друг на друга.

Конечно, зловещий маленький император не задумываясь устранил бы любого, тем более врага, помешай тот его планам. Но он нашел бы другой способ — не яд. За это Юстин ручался головой.

— Может быть, он использует Аллекта в каких-то своих целях, а тот и не знает? — предположил Юстин. В таком случае вина за отравление все-таки лежала на Аллекте, в чем Юстин не сомневался.

— Просто… не знаю, — отозвался Флавий и вдруг взорвался: — Не знаю и знать и хочу! Иди спать!