Читать книгу - "Умереть на рассвете - Евгений Шалашов"

"Апартаменты" начальника губернского управления умещались за ситцевой занавеской, отделявшей кровать, застеленную серым одеялом, и стол, заваленный книгами, от общей комнаты. Судя по всему, рядом обитал еще один "угловой" жилец.

— Да… — растерянно протянул Иван, думая, куда бы ему сесть. — Как тут и живешь-тο, полицмейстер?

— Давай прямо сюда, — показал Курманов на кровать. — Я же домой только ночевать прихожу, — словно оправдываясь, сказал Алексей, вытаскивая из-под стола хлипкую табуретку.

— Не женат, что ли?

— Женат. Дуня, жена моя, народная учительница. Нынче Красноборской колонией заведует.

— Это где? — удивленно спросил Николаев.

— Там, где Филиппо-Ирапский монастырь был, — пояснил Курманов. — Монахи землю пашут, картошку растят. А зачем им три церкви? Вот, в одной церкви колонию для беспризорных обустроили, а Дуню заведующей назначили.

— Правильно, — одобрил Иван. — Нечего долгогривым лодыря корчить. Пусть Богу молятся в свободное от работы время.

— Вот-вот, — кивнул Алексей, водружая на стол закопченный чайник. — Так, где-то у меня сахар был? А может, уже и нет.

— О, голова садовая! — хлопнул себя по лбу Иван, принявшись вытаскивать из объемистых карманов гостинцы и раскладывать их на столе.

— Ого, — вытаращился Алексей на бутылку хереса, пакет с колбасой и белым хлебом. — Откуда богатство? Никак к нэпманам ходил? На какие средства?

— Были средства, да вышли, — засмеялся Иван, сдвигая книги и пытаясь расчистить на столе свободное местечко. — В прежние годы, коли солдат в запас уходил, денег и на корову хватало, и на дом. А нонче — два раза в лавку сходить, и все. Ты бы, товарищ начальник, лучше стаканы нашел. Херес, он для твоего брюха пользительнее, нежели водка.

— Да где бы еще ее взять, водку-то, — улыбнулся Алексей, вытаскивая вместо стаканов две жестяные солдатские кружки. — Разливай, Иван Афиногеныч.

— Ну, Алексей Николаич, — поднял свою кружку Иван, — за встречу!

Николаев выпил до дна, а Алексей только губы намочил.

— Боюсь, — сказал Курманов, смущенно отставив кружку. — Я как-то с морозца спирта хряпнул, два дня загибался, чуть не помер. С тех пор в рот ничего не брал.

— Ну и ну, — помотал Иван головой. — Ты ж, Алексей Николаевич, на сколько лет-то меня моложе, на пять? Тебе сколько — двадцать семь?

— Да уже тридцать стукнуло.

— Ух ты, время летит, — посетовал Иван. — А давно ли мы День твоего ангела отмечали? Вроде двадцать три отмечали?

— Помню, — засмеялся Алексей. — Утром на плацу фельдфебель глазами сверкает, матерится, кулаками размахивает, а придраться не к чему — все стоят как положено.

— А запах! — протянул Иван. — Ротный командир нос платком прикрывал! Давай еще по чуть-чуть…

— Мне хватит, — твердо ответил Алексей, прикрывая ладонью кружку.

— Ну, нет так нет, мне больше достанется, — пожал Иван плечами, придвигая Алексею хлеб с ветчиной. — Ну, поешь хоть, а то глаза голодные.

— Точно. Чего, думаю, есть-то мне хочется? А я же сегодня ни пообедать, ни поужинать не успел.

— А что, паек для ответственных работников отменили? — удивился Иван. — Я-то думал, что вы как сыр в масле катаетесь.

— Да ну, Афиногенович, какой там сыр в масле! — махнул Курманов рукой. — На месяц положено пятьдесят фунтов муки, картошки тридцать фунтов да капусты. Мясо, если убоина есть. Но по мясу нынче губерния план не выполнила, все в центр отправлено. Ну, масло там, фунт, сахара фунт, если от детских пайков останется. — Увидев непонимание в глазах, Иван, пояснил: — В двадцатом году губерния решение приняла — всем городским детишкам до десяти лет каждый месяц по десять фунтов манки давать, фунт сахара и два фунта масла. Если на эти пайки хватает, то и нам достается. Нет, значит, нет. Иногда вместо пайка деньгами дают. Мне, если старыми деньгами мерить, в миллионщиках ходить можно. Только на один "лимон" разве что фунт хлеба купить можно. Так и то — в этом месяце половину жалованья в "Помгол" отдал.

— А говорят, губернская власть ситный с маслом ест да колбасой закусывает? — ухмыльнулся Николаев.

— По мне, понимаешь, лучше пусть голодно будет, зато совесть чистая. Мне так жить легче. И большинство таких. Есть, конечно, шкурники, к себе гребут. Помнишь, хохол у нас в роте был, что сало втихаря жрал? Ты его, Иван Афиногеныч, колодкой для обуви учил.