Читать книгу - "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы - Аделаида Сванидзе"

Продолжая тему предсказаний, отмечу, что целая их серия содержится в уже знакомой нам «Саге о людях из Лососьей Долины», события в которой происходят как в Исландии, так и в Норвегии, а сама сага возникла или записана примерно в середине XIII в. В эпизодах, происходящих «за четыре года до того, как пал конунг Олав Святой», т. е. примерно в 1026 г., участвует несколько персонажей. Сначала Торстейн «стал угрожать» хозяину дома Халльдору. Тот «так стремительно вскочил на ноги, что пряжка его плаща сломалась, и он сказал:

— Скорее произойдет другое, чем я скажу то, чего я не хочу.

— Что же произойдет? — спрашивает Торстейн.

— Дровяным топором нанесет тебе удар по голове самый низкий из людей, и таким образом твое высокомерие и твоя несправедливость будут сокрушены.

На это ответил родич Торстейна Торкель:

— Это дурное предсказание, и мы надеемся, что оно не сбудется».

Вскоре Торкель отправился на корабле домой, хотя погода была дурная, и Торстейн отговаривал его, говоря, что «эта поездка будет роковой». Так и случилось: Торкель и его спутники утонули. Его жена Гудрун была набожной христианкой и «первой женщиной в Исландии, которая выучила псалтирь». Она подошла к церкви в тот момент, когда Торкель утонул, и увидела призраки его и его спутников, возвращавшихся домой, но при этом «морская вода стекала с их одежды». И Гудрун поняла, что Торкель погиб. Ночами она много молилась, лежа ничком на полу церкви, ее сопровождала внучка Хердис. Девушка вскоре увидела сон: неприятная на вид женщина сказала ей, что она «сгорает» от слез лежащей над ней Гудрун. Узнав об этом, Гудрун велела разрыть в этом месте пол церкви; там действительно нашли «черные и страшные кости», «нагрудные украшения и большой колдовской жезл». Из этого заключили, что «там была погребена какая-то колдунья», кости которой затем перехоронили в безлюдном месте^[914].

Из этих историй, между тем, видно, что, делая свои предсказания, люди зачастую руководствовались житейским опытом. Так, гибель Торкеля была весьма возможной, поскольку море сильно волновалось. Предсказание о смерти Торстейна от «дровяного топора» основывалось, судя по дальнейшим его переговорам, на том, что за спиной Торстейна стоял приближенный Халльдора (скорее всего, раб: «самый низкий из людей») с поднятым колуном, ожидая хозяйского сигнала пустить его в ход, который, к счастью для нашего героя, не последовал.

Что касается легенд — о потревоженных костях колдуньи и других легенд, описанных выше, — то они нередко вводились в саги в качестве реальных эпизодов, объясняющих то или иное явление. Так, в «Саге об Инглингах» (гл. XIV) рассказывается, что в этой королевской семье некогда отец-конунг и два его сына поссорились из-за вено королевы и матери последних, а это было большое богатство: три больших двора и золотая гривна. Колдунья Хульд пообещала сыновьям помочь убить отца, что и произошло. «И с тех пор убийства родичей станут постоянно совершаться в роду Инглингов»^[915]. Так нашлось объяснение той череде убийств, которая бесконечно продолжалась в королевских семьях еще и в XIII–XIV столетиях.

В «Саге о Харальде Серая Шкура» рассказывается легенда о датском короле Харальде Синезубом, который умер примерно в 986/987 г. По преданиям (и судя по известному руническому камню), не только сам он смолоду принял крещение, но и крестил свою страну. Так вот, он будто бы послал в Исландию колдуна, который принял образ кита (или, наоборот, кит был колдуном). Но когда тот достиг берегов Исландии, в Широком Фьорде ему навстречу вышел огромный бык, который своим громким ревом испугал кита. С тех пор тамошний могущественный хёвдинг, который как бы «переколдовал» пришлого колдуна, получил прозвище Торд Ревун, из чего следует, что он, по логике саги, владел искусством перевоплощения^[916].

Отношение к колдунам было двойственным. С одной стороны, колдуна или колдунью могли забить камнями, как это произошло с Катли^[917]. В «Саге о людях из Лососьей Долины» (гл. XXXV) рассказывается, что один из персонажей Торд утонул в результате волшебных заклинаний и зловредных песнопений неких колдунов, которых за это изгнали^[918]. Одной женщине, обвиненной в ведьмачестве, пришлось оправдываться на тинге при помощи соприсяжников^[919], и т. д.

С другой стороны, колдун и колдунья вызывали страх и почтение. Вот, к примеру, краткая, но емкая и яркая характеристика, данная в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» (гл. XLIII) не какой-то обычной женщине, а королеве и матери королей Гуннхильд, чье колдовство неизбежно должно было иметь политическую окраску, а потому было значимым для многих: «очень красивая, умная и сведущая в колдовстве… Сладкоречивая, но коварна и жестока»^[920].

Против колдовства, помимо ответного колдовства, применялись обереги. Это были либо предметы, растения (например, ветки орешника, рябины или лук-порей, который нередко бросали в братину с напитком^[921]), либо некие действия. Словесный оберег — заклинание сопровождался определенным ритуалом^[922]. В «Саге о Битве на Пустоши» приемная мать Барди, главы отряда, произносит магическую формулу оберега, возлагая на героя руки (что ему как христианину было потом поставлено в вину, см. гл. XXX)^[923]. И, судя по «Речи Высокого» (№ 104), очень важную роль играла клятва, особенно на круглом предмете — кольце или запястье.

В «Саге о Вёлсунгах» (гл. XXIV) называются магические предметы и символы, с помощью которых можно уберечься от мести («чтоб худа не помнить»), избавиться от «беды и боли», узнать ближайшее будущее. Для всего этого в ход шли напитки, приготовленные на морской воде; жилы оленьи и жженые желуди; внутренности жертвенных животных («жертв») и печень кабана; различные корни; роса после пожара («росы огненные»); и не в последнюю очередь — волшебные руны, «трудные для чтения», вырезанные на роге для питья.