Читать книгу - "Суворов - Андрей Богданов"

Зимой 1799/1800 г. в Баварии и Чехии генералиссимус был загружен множеством дел по обеспечению войск продовольствием и снаряжением (даже занимая деньги у Баварского курфюрста, Д IV. 445, 455), вызволению русских пленных, лечению и перевозке раненых, доставке оставленных в Италии пушек и т.д. За постой и все, полученное от местного населения, русские платили из казны полков; за содержание Суворов платил из армейской казны (Д IV. 459). Из экстраординарных сумм он приказал выплатить годовое жалование вдовам погибших в бою офицеров, возвращающимся в Россию (Д IV. 499). Выступая в Россию, армия скрупулезно рассчиталась со всеми долгами (Д IV. 507).

Суворову пришлось решить несколько судебных дел, как всегда, с позиции крайнего человеколюбия. Хорунжий казачьего полка Сухов «утратил» 838 гульденов и 47 крейцеров полковой казны? — Взыскать эти деньги с офицеров, которые его рекомендовали, или одного полковника (Д IV. 424). Военный суд мушкетерского полка приговорил портупеи-поручика Елютина к отставке за пьянство? — Оставить на службе в прежнем чине, исправляя его поведение назначениями «не в очередь» в караул, а полковому священнику наложить на него епитимью (Д IV. 432). Суворов энергично вступился за генерала М.А. Римского-Корсакова, которого император по навету обвинил в поражении 14 сентября: внимательно рассмотрев дело, генералиссимус нашел распоряжения генерала правильными, а причиной поражения назвал бездеятельность самого наветчика (Д IV. 454). Обнаружив, что «остановилось производство» в следующий чин храброго майора С.В. Мещерского, Суворов через Ростопчина подробно ходатайствовал за него перед императором (Д IV. 512).

В Праге генералиссимус искренне веселился. Особенно на святки он устраивал балы с танцами, играми в жмурки и фанты, хороводами и песнями; сам пел и танцевал с дамами, вовлекал в игры австрийских, немецких и английских сановников. Он отпраздновал помолвку сына Аркадия, на грудь его со всей Европы слетались самые почетные ордена. Из иностранных военачальников особый восторг и признательность Суворову выразили его старый друг принц Кобург и английский адмирал Нельсон.

«Я уж не знаю, что вам дать: вы поставили себя выше всяких наград», — писал генералиссимусу Павел I. Князь Италийский, граф Суворов-Рымникский был удостоен воинских почестей, «отдаваемых особе его императорского величества». «Ставя вас на высшую степень почестей, — писал император, — уверен, что возвожу на нее первого полководца нашего и всех веков». «Ура! Виват, генералиссимус!» — раздавалось на всем пути Суворова по Германии и Чехии. В январе 1800 г. генералиссимус двинул армию в Россию, домой.

Завершив заграничный поход, который мог окончиться в Париже и принести Европе прочный мир, но стал лишь предвестником Заграничного похода 1813–1814 гг., Суворов в Кракове сдал командование армией Розенбергу. И немедленно слег от тяжкой болезни. Одно мощное чувство ответственности держало его в форме в тот напряженнейший год. Я уже писал о выдающемся полководце XVII в. князе Федоре Федоровиче Волконском, который, на старости лет одержав последнюю и тяжелейшую из своих побед, привел войска назад, роздал царские награды, попрощался с воинами и умер, не успев вернуться домой. Суворов добрался до его имения в Кобрине, и лишь там болезнь свалила его с ног.

В советской историографии было принято считать, что смертельный удар полководцу нанесла бессмысленная и жестокая немилость Павла I. Действительно, с того момента, как Суворов сдал командование и больше не был необходим императору, сердце мнительного Павла I было открыто для разнообразных клевет, которые обрушили на полководца его неисчислимые завистники в армии и при дворе. Павел даже написал Суворову пару ворчливых и мелочных выговоров. И все же наиболее верную картину последних дней полководца дает исследование профессора Императорской военной академии полковника Д.А. Милютина (будущего фельдмаршала, военного министра и автора военной реформы), написанное еще в середине XIX в. Не скрывая временами проявлявшегося раздражения императора, историк показал, что в основном Павел I был к Суворову внимателен и почтителен. Причиной душевных ран полководца, которые свели его в могилу, было сознание «той мысли, что он уходит с театра войны, не довершив начатого дела».