Читать книгу - "На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов"

Получив известие о падении Порт-Артура, командующий 2-й армией ген. О.-К. Гриппенберг предложил перейти в наступление до подхода армии Ноги под Мукден. Куропаткин с трудом согласился, но отказался выделить для операции резервы. Личный состав трех русских армий вырос количественно с 210 000 человек в ноябре 1904 года до 300 000 в январе 1905 года. Увеличились и качественные показатели — в армиях находилось 5 600 офицеров, приблизительно по 15 на батальон, на вооружении состояло 1186 полевых и 60 осадных орудий, 90 мортир (из них 30 осадных), 44 пулемета{1834}. В отличие от других позиций, создававшихся за 2–3 месяца до подхода неприятеля, здесь укрепления создавались в близости японцев, к тому же зимой. Это была крайне тяжелая работа. Отдельно стоявшие деревни и дворы превращались в опорные пункты, глинобитные и каменные здания — фанзы и ханшинные заводы — в центры обороны{1835}.

Естественно, что и японцы не сидели, сложа руки и также готовили свои позиции к будущему сражению. Гриппенберг был против лобовой атаки укрепленного японцами фронта. С его точки зрения, значение имела только японская армия, а не деревня Сандепу, через которую он и предлагал начать глубокий фланговый обход противника силами до 7 корпусов. Куропаткин отказывался выделять для операции резервы, а А. В. Каульбарс не хотел поддерживать соседнюю 2-ю армию за счет своей — 3-й. Больше всего, по свидетельству самого Гриппенберга, он боялся, что вместо смелой операции получится бой за первую линию японских окопов, который завершится их отступлением на вторую линию{1836}.

Возражения командующего 2-й армией энергично пресекались. Куропаткин по свидетельству начальника штаба Гриппенберга ген-л. Н. В. Рузского, «…никаких советов ни у кого не спрашивал, а почти все время говорил сам. Цель его поведения была ясна: заставить ген. Гриппенберга под влиянием лившихся из уст генерала Куропаткина лекций и при поддержке остальных присутствовавших, согласиться на наступление согласно плана, предложенного Куропаткиным»{1837}. Это подтверждается дневником Н. П. Линевича, который 31 декабря 1904 г.(12 января 1905 г.) так описал совещание у Куропаткина, в котором участвовали все командующие армиями с начальниками штабов, и начальник штаба Главнокомандующего: «Гриппенберг начал было свою речь с того, что в лоб ныне атаковать нельзя, потому что японцы отобьют атаку, что у японцев, кроме окопов, портов и опорных пунктов, везде проволочные заграждения в несколько рядов, волчьи ямы, фугасы и проч., и что следовало бы сделать дальний обход. Но Куропаткин не дал ему договорить, объявив, что необходимо начать атаку с фланга, и указал на Сандепу. Каульбарс то же самое начал было говорить о невозможности атаки с фланга в лоб; у меня же (т. е. у командующего 1-й армией. — А.О.) и не спрашивали [мнения]»{1838}. Совещания следовали одно за другим.

Присутствуя в качестве исполняющего должность начальника штаба на подобных совещаниях ген.-м. М. В. Алексеев убедился, что веры в успех у руководителей будущей операции нет. 5(18) января 1905 г. он пишет: «Идеи, положенные в основу предстоящих действий, лично мне не симпатичны и от них нельзя ожидать широкого успеха. Размениваемся на мелкую монету, задаемся целями крошечными, мизерными, будем гордиться взятием деревни»{1839}. В тот же день Линевич, посетивший Гриппенберга и Каульбарса, отметил в своем дневнике: «Оба вздыхали о предстоящем тяжелом переходе в наступление; особенно этого побаивается Гриппенберг, не надеясь на удачу»{1840}. Слухи о том, что скоро начнется наступление, быстро распространились по армии. В отличие от генералитета солдаты и офицеры с надежой смотрели в будущее — все заметно оживились{1841}.

Штабы накануне наступления никак не могли начать организованную работу. Сделать это было непросто даже в масштабе одной армии. Куропаткин, не доверяя Гриппенбергу, начал обращаться через голову командующего армией, обращаться к начальнику его штаба. «Рузский, — вспоминал сотрудник штаба 2-й армии полк. Ф. П. Рерберг, — сразу ему поддался, потерял всякое гражданское мужество и импульс, и начал работу (а с ним и его штаб) — на двух «богов»: на Куропаткина и Гриппенберга. Он оказался между двух огней, был в ужасном состоянии, но не решился выйти из этого положения»{1842}. Положение было действительно сложным, так как в армии создавалась система двоевластия, и взаимоисключающие приказы следовали один за другим.

А Главнокомандующий в это время находил время на смотры прибывших частей. 5(18) января в Мукден прибыл 98-й Юрьевский пехотный полк. В составе XVI Армейского корпуса он был выделен Куропаткиным в резерв. 9(22) января генерал лично на белом коне явился на полковой смотр. «Поздоровавшись с полком, — вспоминал один из офицеров, — он его объехал, говоря, что армия рада прибытию дорогих гостей, что иначе, как побив японцев нечего и думать о возвращении домой и что отступления больше не будет. Затем, собрав всех офицеров, генерал Куропаткин объяснял им, как следует вести наступление, обращал внимание на важное значение самоокапывания и закончил заявлением, что отступления не будет и что мы скоро побьем японцев»{1843}. В эти дни готовились к наступлению, но нерешительно и неудачно. Слабым звеном прежде всего было управление. Штаб I Сводно-Стрелкового корпуса, который должен был принимать участие в операции, был сформирован за четыре дня до начала наступления и только приступал к нормальной работе{1844}.