Читать книгу - "Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - Алексей Щербаков"

В огромной эмигрантской литературе тема обиды на «союзников» звучит очень сильно. Дескать, не помогли, гады, большевиков передавить. А то нам самим оказалось слабовато…

Хотя, если разобраться, обижаться тут совершенно не на что. Дело-то в чем? Россия являлась союзником Англии и Франции по Антанте во время Первой мировой войны. Когда к власти пришли большевики, то белые провозгласили, что они продолжают войну с Германией — то есть вроде бы остальные страны являлись их союзниками. Но в ноябре 1918 года война закончилась. Возник совершенно иной расклад: одна из сторон Гражданской войны позвала на помощь иностранные государства. Дело обычное, в мировой истории такое случалось множество раз. Но! Эти самые государства, собственно говоря, никаких обязательств перед белыми не имели! Помогали как хотели и в том виде, в котором хотели. Какие претензии? Ну а разговоры про «неблагодарность» — это, извините, несерьезно. В политике такого понятия, как благодарность, просто не существует.

Между тем иностранные друзья отнюдь не горели желанием спасать Россию от большевиков. Они преследовали исключительно собственные интересы. И это было ясно с самого начала. Но белые понимать очевидных вещей решительно не хотели. Так чего тогда обижаться, что тебя «кинули»?

Появление союзников было встречено общественностью Юга России с ликованием, переходящим в экстаз. Первые корабли в Новороссийске приветствовала на причалах огромная ликующая толпа.

«Новороссийск, а затем Екатеринодар встречали союзников необыкновенно радушно, со всем пылом открытой русской души, со всей страстностью истомленного ожиданием, сомнениями и надеждами сердца. Толпы народа запрудили улицы Екатеринодара, и их шумное ликование не могло не увлечь своей непосредственностью и искренностью западных гостей».

(А. И. Деникин)

Все были уверены: вот сейчас сойдут по трапам союзные солдаты — и от большевиков только перья полетят. Тем более что англичане и французы обещали прислать войска…

Но, как известно, обещать не значит жениться. Войск на Юг прибыло ровно столько, сколько требуется, чтобы контролировать порты. К примеру, в Севастополе высадилось 600 британских морских пехотинцев и 1600 сенегальцев из 75-го французского полка.

То есть ни о каких серьезных боевых действиях союзники и не помышляли. У них были совсем иные заботы. Особенно это было заметно в Крыму, куда прибыли одновременно англичане, французы, итальянцы и греки. Гораздо больше, нежели борьба с большевизмом, их интересовал российский флот.

Обычно считается, что Черноморский флот утопили большевики в Новороссийске. Эта версия красочно описана Алексеем Толстым во второй части романа «Хождение по мукам».

Но автор был, мягко говоря, неточен. Флот утопили, да не весь. Значительная часть кораблей топиться не пожелала и ушла к Крым. Да и не все корабли успели уйти из Севастополя.

Все это морское хозяйство досталось немцам. Но, как известно, в конце 1918 года немцы сбежали, бросив не только трофеи, но и множество своего имущества. На кораблях были снова подняты андреевские флаги.

И тут пришли союзнички. Первое, что они потребовали, — спустить русские флаги. А потом флот начали элементарно делить.

«Англичане споров не заводили, и когда французы пожелали поднять свои флаги на боевых германских подводных лодках, коих было четыре "UB-14", "UB-42", "UB-37", "UB-23", то англичане спустили на двух из них свои флаги, а французы подняли свои. На "Воле" и миноносцах были подняты английские флаги и посажена английская команда (было оставлено всего три русских офицера), и суда эти отправились в Измид (залив и порт в Мраморном море). Германские подводные лодки англичане быстро снабдили командой, и через три дня суда стали опять действующими боевыми судами, но уже английского флота. Французы лодки только перекрасили, ими не воспользовались, и их две лодки пришли вскоре в полный беспорядок. Про весь происшедший разбор флота напрашивается такая заметка, если судить по имеемым письменным документам. Англичане желали все годное в боевом отношении забрать себе или сделать так, чтобы этих судов не было, т. к. всякий военный флот, кроме своего, им органически противен[150]; французы желали взять флот для того, чтобы как трофеи привести его в свои порта; итальянцы были скромны и вели себя вежливо, греки зарились на коммерческие суда. Для русского офицерства приход союзников вместо ожидаемой радости принес много огорчений. Они не учли того, что Россия была дорога Антанте, как сильный союзник, с потерей же силы — Россия потеряла для них всякое значение. В политическом положении союзники не могли разобраться (и сами русские офицеры в этом путались). Становятся понятными все огорчения офицеров группы "Андреевского флага", когда, например, французы потребовали разоружения русских подводных лодок. Союзники желали обеспечить себя, и только, и поэтому оставить лодки боеспособными было для них рискованно. Англичане так и сделали — они сразу увели суда в Измид — "подальше от греха", как говорится. Им в местной политике белогвардейской России, конечно, было разбираться трудно: так, например, когда командующим русскими морскими силами на Черном море был назначен адмирал Канин (назначение это было не то "Крымского", не то "Уфимского" правительства), добровольческая армия выдвинула своего адмирала Герасимова. К 27 ноября оказалось, что Канин — Коморси всего моря, а в портах, занятых добрармией — Герасимов; затем — Герасимов является морским советчиком при начальнике армии в Екатеринодаре, а позднее — идет целый ряд новых комбинаций».