Читать книгу - "Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год - Николай Коняев"

Чекистский налет на английское посольство и аресты иностранных дипломатов, предпринятые, чтобы скрыть участие ВЧК в подготовке покушения на В.И. Ленина, осуществлялись в духе той «революционной импровизации», на которую такими мастерами были большевики.

Конечно и тут не обошлось без накладок.

Приходится признать, что на роль террористки № 1 можно было бы подыскать и более подходящую фигуру…

С Каплан получился перебор. И не потому даже, что Фанни оказалась слепой и просто не могла бы ни в кого попасть, а потому, что она была еврейкой…

Этого подручные Феликса Эдмундовича в спешке не сообразили.

Перечитывая сентябрьские газеты 1918 года, видишь, что большевистскую администрацию Москвы и Петрограда, не посвященную в планы чекистов, в те дни охватила паника…

Порождал ее, конечно, не сам факт покушений.

Поражало, что еврей Каннегисер убивает еврея Урицкого, а еврейка Каплан стреляет в еврея Ленина…

Евреи убивали евреев — вот это действительно вызывало шок.

«Ближайший друг М.С. Урицкого» комиссар Позерн на траурном заседании Петросовета сказал:

«Нелегка была та черная работа, которую нес товарищ Урицкий и которая отрывала его от рабочих масс. В то время, когда во всех советских районах все спали, на Гороховой, 2 светилась лампада, где тов. Урицкий должен был обдумывать каждый росчерк своей руки об арестах…

Тов. Урицкий не имел личной жизни, не имел семьи. Вся жизнь, все мысли и желания его растворялись в успехах движения общего дела. Этот скромный человек был высшим идеалом человечества (курсив мой. — Н.К.), способным раствориться в целом коллективном творчестве».

Слова «человечество» и «еврейство» были для комиссара Позерна синонимами, и, когда он говорил на заседании Петросовета об идеале, он подразумевал, что Урицкий был высшим идеалом еврейства, и не понимал: как такого человека мог убить еврей…

Выходом из этого тягостного недоумения, и выходом весьма «неадекватным», и стал красный террор.

«За кровь товарища Урицкого, за ранение тов. Ленина, за покушение на тов. Зиновьева, за неотомщенную кровь товарищей Володарского, Нахимсона, латышей, матросов — пусть польется кровь буржуазии и ее слуг — больше крови!».

Анатолий Мариенгоф так вспоминал эти дни:

«Стоял теплый августовский день… По улице ровными каменными рядами шли латыши. Казалось, что шинели их сшиты не из серого солдатского сукна, а из стали. Впереди несли стяг, на котором было написано: “Мы требуем массового террора”.