Читать книгу - "Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел - Николай Покровский"

Нелегко было заставить бюрократов писать. Приходилось применять всевозможные методы. Так, например, царский хирург Вельяминов был мною взят на полное “иждивение”. Помимо гонорара я взял на себя устройство всех его нужд. Я устроил ему право обедать в Доме литераторов. Кроме того посылал ему на дом провизию, керосин, дрова и даже прачку для стирки белья. Его дело было только писать. И вот блестящий царедворец, фаворит старой царицы, далеко не привыкший к усидчивому труду, написал в течение 1½ лет около 40 печ[атных] листов, значительная часть которых представляет большой интерес. Баронессу Икскуль (придворная дама, одна из основательниц высшего женского образования в России) мне удалось заставить написать о Распутине (она была его поклонницей, потом отошла) лишь после того, как мне удалось добыть ей какое-то заграничное лекарство, которого она достать не могла. В общем работал более 3-х лет.

Как я указал, материал, прежде чем идти в переписку, рассматривался в редакции. Вот почему в тетрадях товарища обер-прокурора Синода Зайончковского имеются сокращения, сделанные Изгоевым и Брауде.

Мне, лежащему в кровати, трудно писать и дать подробную оценку материалов. Могу сказать только, что они дают яркую и правдивую характеристику событиям и лицам и освещают некоторые стороны дореформенной жизни в популярной и интересной форме. Говорю это определенно, потому что ни одна строка не прошла мимо меня. 5 V 1933 г.»^[960].

В 1933 г. Клячко, тяжело заболев, передал часть собранных материалов в Государственный литературный музей. После смерти Льва Моисеевича его вдова Цецилия Григорьевна направила туда же оставшиеся рукописи. В 1941 г. все материалы были переданы в ЦГАЛИ.

В результате инициативы Клячко-Львова за 1919–1922 гг. была собрана коллекция мемуаров из более чем полусотни рукописей объемом от 10–20 до многих сотен страниц. Среди авторов преобладали бывшие министры, крупные и средние чиновники. Насколько можно судить, Л.М. Клячко руководствовался прежде всего любопытством, желанием заполучить и сберечь интересные свидетельства об ушедшей эпохе, а также поддержать бедствующих чиновников, со многими из которых он был лично знаком^[961].

На что надеялись в Наркомпросе, судить трудно. Можно предположить, что новая власть рассчитывала получить воспоминания, резко критикующие прежний режим. Но подобные надежды не оправдались. Царское правительство почти во всех рукописях представало в гораздо более выгодном свете, чем было принято считать. Редакция, со своей стороны, вполне добросовестно подходила к делу, не сокращая и не редактируя при перепечатке получаемые тексты, даже если считала их пристрастными и необъективными (единственное исключение – дневники бывшего товарища обер-прокурора Синода Н.Ч. Зайончковского, наполненные газетными вырезками и цитатами антимонархического толка). В результате ни одна рукопись в то время опубликована не была, в то время как с 1922 г. началась публикация других дневников и воспоминаний, содержавших желаемую критику, – А.В. Богданович, Д.У. Бьюкенена, С.Ю. Витте, П.В. Долгорукова, А.П. Извольского, Ж.М. Палеолога, А.Ф. Тютчевой и многих других.

Рукописи из собрания Л.М. Клячко представляют собой по большей части не законченные повествования, а отдельные мемуарные очерки. Это, а также отчасти вынужденный характер труда над воспоминаниями побуждают относиться к ним как к источникам с бóльшим доверием, нежели к традиционным мемуарам. Какие-либо отвлеченные соображения во время литературной работы мало занимали авторов, большинство из которых в те годы были вынуждены бороться за физическое выживание. Как писал один из них, В.И. Ковалевский, «цельный, связный очерк хотя бы некоторых периодов былого на моей памяти я предпочитаю дать впоследствии, когда душе не будет так скорбно и мрачно, а телу так холодно и голодно»^[962].

Таковы и четыре мемуарных очерка Н.Н. Покровского. Все они созданы, по-видимому, в первые месяцы 1919 г. На текстах рукописей стоят штампы: главы 2 – «20 марта 1919», главы 4 – «22 марта 1919», глав 1 и 3, помещенных в одной тетради, – «9 апреля 1919 г.». Указанные даты обозначают, по-видимому, даты поступления рукописей в редакцию, но отнюдь не обязательно – время и очередность создания очерков. Возможно, что заинтересованный в гонораре Покровский предпочел сначала сдать в редакцию более пространные тексты. Написать за два дня, с 20 по 22 марта 1919 г., обширный очерк о проектах податной реформы он при всем своем трудолюбии, конечно, не мог.

Рукописи всех четырех очерков представляют собой беловые автографы, текст написан черными чернилами на листах in folio, с обеих сторон листа, с полями по внешнему краю. Листы сложены в тетради, между собой не сшиты. Редкие авторские исправления сделаны карандашом. Кроме них, во всех рукописях присутствуют позднейшие карандашные пометки, в основном технического свойства, принадлежащие, очевидно, членам редакции (добавлены «хвостики» к буквам, сделано не всегда логичное разделение на абзацы, имеются волнообразные знаки на полях и подчеркивания в тексте).

В очерке о Комитете министров (первом по хронологии штампов) на первой странице почерком Л.М. Клячко синим карандашом сделана пометка: «Покровский». В начале каждой тетради этого очерка простым карандашом написано: «I Тетрадь Комитет М[инист]ров», «II Тетрадь Комитет М[инист]ров». На полях против предложения «Надо было в уста каждого говорившего ввести не только то, чтó он говорил, но и то, чтó он мог сказать, и притом в наиболее изящной форме» сделана пометка карандашом: «Хорошо».

На первой странице очерка о проектах податных реформ карандашом написано: «Покровский» и в форме эпиграфа повторена последняя фраза из авторского текста: «“Очевидно, в государственных делах мало одной осторожности, необходима и предусмотрительность” (Н.Н. Покровский)».

Рукописи из коллекции Л.М. Клячко давно привлекают внимание исследователей, которые активно цитируют их в своих трудах. С 1991 г. началась постепенная их публикация – изданы мемуары Н.А. Вельяминова (частично), И.К. Григоровича, В.И. Ковалевского, Н.П. Муратова (частично), А.А. Поливанова, С.И. Тимашева^[963].