Читать книгу - "Жизнь Людовика XIV - Александр Дюма"

Так как г-жа Ледигьер, как она обычно утверждала, знала все тайны двора, то кардинал Рец, забыв обо всех грозных донесениях, решил на другой же день отправиться в Лувр. Иногда Провидение ослепляет людей умных и дальновидных!

Кардинал прибыл ко двору так рано, что их величеств еще нельзя было видеть, поэтому он зашел к Вильруа подождать времени представления. В это самое время аббат Фуке пошел к королю и сообщил о том, что кардинал Рец находится у маршала Вильруа. Король немедленно отправился к королеве, но на лестнице встретился с кардиналом, и, как пишет г-жа Моттвиль, «с благоразумной скромностью, которую он показывал и впоследствии столь превосходно во всех своих поступках, обратился к нему с ласковым лицом, спросив, не видел ли он королеву». После отрицательного ответа король пригласил кардинала идти к ней вместе с ним. Королева также хорошо приняла Гонди и он оставался у нее некоторое время, а король между тем слушал обедню. Когда же кардинал вышел от королевы, дежурный капитан телохранителей Вилькье арестовал его и отвел в свою комнату для обыска. У кардинала не нашлось ничего, кроме письма от английского короля, который просил его похлопотать в Риме о присылке денег, и наполовину готовой проповеди, которую он намеревался произнести в соборе Нотр-Дам в последнее воскресенье Филиппова поста. Между прочим, эти бумаги и теперь находятся в королевской библиотеке.

После обыска кардиналу принесли обед, уведомив, что через несколько часов он должен будет выехать из Лувра. Около 3 часов дня за ним пришли и повели через большую галерею и павильон принцессы Орлеанской к королевской карете. Вслед за Гонди в карету сели Вилькье и пять офицеров дворцовой стражи, и она отправилась в дорогу, сопровождаемая жандармами под начальством Миоссана, отрядом легкой кавалерии под предводительством Вогюйона и г-ном Вьенном, подполковником телохранителей. Карета выехала через ворота Конференции, проехала по загородным бульварам мимо нескольких караулен, где стояли наготове батальоны швейцарцев, и часов в 9 прибыла в Венсенн. Дорога была хорошо известна Миоссану — одного за другим он возил по ней герцога де Бофора, принца Конде, а теперь и кардинала Реца.

Арест кардинала наделал много шума; хотя народ, уже утомленный множеством событий, остался спокоен, зато друзья Гонди беспокоились, как бы его не отравили, дабы без особого разбирательства избавиться от опасного противника. Эти друзья даже собрались для обсуждения вопроса, как доставить кардиналу противоядие. Г-жа Ледигьер, не без оснований себя упрекавшая, взяла на себя это дело. Г-н Вилькье, доставивший кардинала в Венсенн, ухаживал за ней, и он согласился доставить арестанту кувшин опиата. Однако, получив кувшин, г-н Вилькье пошел попросить позволения на передачу у королевы, которая предложила химику сделать анализ препарата. Узнав, что опиат содержит противоядие, королева очень рассердилась и сообщила об этом своим министрам, и тогда Сервьен предложил налить в кувшин настоящего яда. Впрочем, удовольствовались тем, что оставили кардинала без противоядия.

Так закончилась вторая война Фронды. Кардинал Рец был вождем первой и последней жертвой второй. В первом акте трагикомедии он сыграл роль деятельную и блистательную, во втором он был вял, нерешителен и делал главным образом ошибки. Этот хитрый политик, пожелавший соперничать в дерзости с Ришелье и в хитрости с Мазарини, поверил словам ребенка, наученного его врагами; прелат-волокита, искусный в любовной интриге, поддался коварному кокетству старой королевы, которая его ненавидела; наконец, этот проницательный наблюдатель, едва ли не на глазах которого арестовали герцога, провозглашенного честнейшим из людей и два дня отвечавшего, по желанию королевы, за ее детей, на глазах которого отправили в тюрьму победителя при Рокруа — этот наблюдатель внес эти события в свои исторические записки — мог подумать, что те, кто не смутились поднять руку на внука Анри IV и первого принца крови, не осмелятся посягнуть на его свободу! Это было не только ослеплением, это было просто глупостью!

Именно этого дожидался Мазарини, чтобы вернуться в Париж. В ожидании известия об этом, он употреблял время на пользу Франции. 17 декабря, то есть за два дня до ареста Гонди, он выехал из Сен-Дизье и присоединился к армии, осаждавшей Бар-ле-Дюк, а 22-го присутствовал при взятии этого города. После сдался Линьи. Тогда Мазарини, желая ознаменовать свое возвращение победами, захотел взять еще Сен-Менегу и Ретель, но стужа воспрепятствовала осаде, и кардинал удовольствовался осадой Шато-Порсиана. Наконец, узнав, что граф Фуэнсальдан овладел Вервенем, Мазарини так сумел воодушевить уже утомленную зимней кампанией армию, что она охотно поднялась в новый поход, а испанцы оставили Шато-Порсиан, не попытавшись даже его оспаривать. Тогда только Мазарини решил, что может смело вернуться в Париж.

Король выехал к нему навстречу на три лье и привез в столицу в своей карете. Въезд изгнанника стал его подлинным триумфом, а вечером перед Лувром был произведен великолепный фейерверк и с последним его блеском, последним его дымом исчезло воспоминание о принце Конде, герцоге де Бофоре и кардинале Реце — трех героях Фронды, чья храбрость, народная любовь и влияние были побеждены терпением ученика кардинала Ришелье и учителя министра Кольбера.

В тот же вечер в Париж прибыли в сопровождении принцессы де Кариньян три племянницы Мазарини, которым в первый их приезд, если читатель помнит, маршал Вильруа предсказал блестящее будущее и которые до сего времени терпели лишь горести и изгнание.

В течение этого, столь обильного событиями года, умерли герцог Буйонский, который после войны с кардиналом сделался не только его другом, но и советником, старый маршал Комон-дела-Форс, чудесным образом спасшийся во время Варфоломеевской ночи, и прекрасная м-ль де Шеврез, простившаяся со светом как бы для того, чтобы не видеть падения столь ею любимого кардинала Реца, который отплатил ей черной неблагодарностью. В июне 1652 года Скаррон женился на Франсуазе д'Обинье, внучке сурового сподвижника Анри IV Агриппы, который был вернее своего короля в дружбе и особенно в религиозных убеждениях.