Читать книгу - "Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве. 1953 - начало 1980-х гг. - Владимир Козлов"

И.Мардарь считает: «Встреча закончилась безрезультатно для демонстрантов, да и никто из приехавших «важных птиц» не воспринял эту делегацию всерьез». К тому же встреча, по предположению журналистки, состоялась уже после выстрелов в горотделе милиции и расстрела на площади. Делегация, покинувшая площадь минут за 20-30 до стрельбы, о происшедшем еще не знала. Ее отпустили с миром. А аресты начались позже .

«Встреча» кремлевских олигархов с «народом» имела скорее символическое, чем практическое значение. Она (эта встреча), а не только выстрелы в толпу по приказу Москвы, превратила локальный конфликт местной администрации и местных рабочих в столкновение целого города с центральной властью. Стороны даже вступили в «переговоры». Членам Президиума ЦК КПСС пришлось выслушать резкие требования, упреки и обвинения рабочей делегации, - такого режим не знал уже лет сорок! Было над чем задуматься и о чем вспомнить. На горизонте замаячил призрак организованного рабочего протеста.

Какая-то часть толпы, остававшейся у горкома КПСС, была настроена на то, чтобы дождаться результатов переговоров. Другие бунтовщики вели себя более агрессивно. И пока делегация отсутствовала, произошли драматические события. Власти попытались очистить здание и оцепить его силами воинского подразделения. Но нападавшие и сами в массе своей вышли уже на площадь, поскольку в опустевшем и разгромленном горкоме делать им было решительно нечего. По справедливому замечанию И.Мардарь, никакого практического смысла выставлять охрану у пустого здания, а тем более «защищать его, применяя оружие», не было⁶⁸⁴. Тем не менее группа военных на бронетранспортере попыталась вклиниться в толпу и оттеснить демонстрантов. Им это не удалось, и они получили приказ выйти из толпы. Эти малопонятные маневры очень напоминают подготовку к расстрелу: свои не должны были пострадать.

К этому времени прибыла новая группа автоматчиков (из состава войск МВД СССР) под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерала Олешко. По данным прокурорской проверки

Прокуратуры СССР, Олешко обратился к толпе с балкона с требованием прекратить демонстрацию. Толпа не реагировала. Солдаты, выстроенные у фасада, произвели предупредительный залп в воздух, «от чего толпа шумевших и напирающих людей отхлынула назад. Однако тут же из толпы раздались выкрики: «Не бойтесь, стреляют холостыми». После чего толпа вновь ринулась к зданию и выставленным перед ним солдатам. Последовал повторный залп вверх и сразу же после него единичные автоматные очереди по толпе. В результате -человек 10-13 остались лежать на площади. Впоследствии выяснилось, что кто-то из особо буйствующих лиц пытался выхватить оружие из рук солдат, которые вынуждены были применить огонь. И только после этих выстрелов среди демонстрантов возникла паника»⁶⁸⁵.

По сообщению И.Мардарь, в материалах прокурорской проверки есть документы, свидетельствующие о том, что находившийся на балконе генерал Олешко никаких команд на применение оружия не давал, даже наоборот, возмущенный действиями стрелявших, пытался криками остановить их»⁶⁸⁶. При этом, по некоторым данным, именно в этот момент один из демонстрантов, пожилой мужчина, призывал толпу с балкона к сдержанности и организованности⁶⁸⁷.

Официальная версия пыталась представить расстрел толпы как случайность, как своего рода недоразумение, а саму стрельбу подать как акт самозащиты, ответ солдат на угрозу для их жизни. Чтобы придать логичность и выстроенность этой версии, нападение на милицию и на горком связали единой причинно-следственной цепочкой: разозленные неудачей в милиции хулиганы вернулись на площадь, снова попытались отобрать у каких-то солдат оружие, а солдаты (без специального приказа) «вынуждены были» открыть огонь. Эта версия уже давно вызывает обоснованные сомнения. Почему-то не было установлено (в отличие от эпизода в милиции) ни имя солдата, который якобы подвергся нападению, а сделать это было совсем нетрудно, ни того, кто пытался отобрать у него оружие и угрожал жизни. Версии о самозащите противоречит и тот подтвержденный многими очевидцами факт, что стрелять в толпу начали все-таки одновременно, а не единичными автоматными очередями. Так стреляют по приказу, а не при спонтанных попытках защитить свою жизнь.

Одним словом, вряд ли можно считать эпизод расстрела полностью восстановленным. Однако для нашего исследования достаточно и того, что факт нападения на солдата не был доказан следствием, которому пришлось прибегнуть к довольно грубой подтасовке, чтобы доказать недоказуемое. И.Мардарь справедливо пишет по этому поводу, что ни в 1962 г., ни в 1990 г. так и не нашли ни одного очевидца нападения на военнослужащего, никого, кто своими глазами видел бы это ключевое для официальной версии событие⁶⁸⁸. И это при том, что многие другие, гораздо менее существенные эпизоды были восстановлены до мельчайших деталей. С этой точки зрения правомерен вывод о том, что был приказ стрелять на поражение, а толпа перед стрельбой никак не меняла своего поведения, оно, прочем, и так было уже достаточно агрессивным. Повторное применение оружие 2 июня 1962 г. было продиктовано не полицейскими, а политическими мотивами. Следовательно, и ответственность за неправомерное применение оружия несут не отдельные военнослужащие, а гораздо более высокие инстанции.

И.Мардарь высказала обоснованное предположение о том, что члены Президиума ЦК КПСС были испуганы встречей с делегацией забастовщиков, увидев в этой делегации очевидный симптом начавшейся самоорганизации бунтовщиков⁶⁸⁹. Вероятно, это действительно могло подвигнуть «московских вождей» воспользоваться уже полученной санкцией Хрущева на применение оружия, не очень задумываясь при этом о таких «мелочах», как правомерность стрельбы в безоружную толпу.

После расстрела. Речь мусорщика Жилкина

Известие о расстреле толпы, до последнего момента верившей, что «в народ стрелять не будут», быстро облетело город. О первой реакции на происшедшее можно судить по рассказу 34-летнего прессовщика НЭВЗ П.Ф. Решетникова, осужденного за участие в волнениях: «Часа в 2-3 дня к заводу стали приезжать рабочие, рассказывали, что в городе стреляли в людей. Народ стал возмущаться, к нам подошел Дьяченко и сказал: «Ну и правильно, что постреляли людей». Я на это заявил Дьяченко: «Как ты смеешь так говорить, а еще красную повязку повязал, лучше бы ты черную нацепил». Стоявший здесь же Завалко, его фамилию я узнал потом, тоже стал говорить, что правильно людей постреляли. Я после этого ударил его по лицу. Люди нас разняли, я сел на велосипед и уехал на речку. Завалко говорил, что бесчинствующие люди причинили государству большой ущерб, а я ему ответил что люди, разве ничего не стоят? Я был расстроен его высказываниями и ударил его по лицу»¹.