Читать книгу - "Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина"

гвардией взволнованно кричал «Слава Петру Великому!», «Виват, матушке-государыне!», «Ура!». Императрица Екатерина Алексеевна со своей статс-фрейлиной Протасовой Анной Степановной вышли из кареты. Толпа народа, расступившись, продолжал радостно кричать, приветствуя свою государыню. Праздник завершился торжественным маршем гвардии вдоль набережной Невы. Но люди разных сословий, в праздничных одеждах, все прибывали. Екатерина вернулась к карете, у которой ее уже поджидали братья Орловы и, внушительно отяжелевший, граф Петр Румянцев, коий, подойдя к руке, обратился к ней со словами:

– Надпись, Ваше Величество, весьма лаконична и достойна!

– Благодарствую, граф. Длиннее было бы не так достойно, – согласилась Екатерина.

– Достойно и то, что все оное приурочено к столетию начала царствования Петра Великого. Думаю, там, на небесах, ему сие весьма по душе, – заметил, подошедший к ним, князь Федор Барятинский.

– Согласен, – кивнул ему граф Румянцев.

Федор Орлов полюбопытствовал:

– Слыхивал, гранитный валун привезли из Лахты. Любопытно, как его доставляли? Все ж таки восемь верст – большое расстояние.

Граф Алексей Орлов, сразу же отозвался:

– Спроси меня, брат! Я прознал, что его тащили почти полгода по специальным желобам, в которые были уложены тридцать бронзовых, кажется, пятидюймовых шаров. Вот и докатили, куда надобно.

Екатерина, удивляясь, что граф Федор не знал об том, напомнила:

– В честь перевозки оной глыбы даже была выбита памятная медаль с надписью «Дерзновению подобно».

– Да, сия работа, доподлинно, дерзновенная, – заметил сериозно Лев Нарышкин.

– И как лицом похож!

– Да, весьма похож! Благодаря ученице Фальконе, Марие Колло. У самого Фальконе никак не получалось сходство, – пояснила государыня.

– А что же Фальконе? Его нет среди нас?

– Он болен, во Франции, – ответствовал за императрицу князь Потемкин.

– Колико лет он работал над скульптурой? – полюбопытствовал Алексей Орлов.

– Около десяти лет, – поспешил сообщить Ланской. – Сказывают, три года Фальконе потребовалось токмо на создание гипсовой модели.

– А как вам, господа, нравится местоположение сего монумента? – спросила с улыбкой Екатерина, широко поведя вокруг себя рукой, зная, что всем, вестимо, оное понравилось.

– Прекрасное место! – воскликнул князь Федор Барятинский. – И река Нева, и Адмиралтейство! Все памятные места для нашего царя Петра!

Все стали озирать сие место с пристрастием и, засим, довольные, заулыбались друг другу.

– А змея-то здесь, под копытом коня, как к месту! – заметил Федор Орлов.

– Его слепил Федор Гордеев, по замыслу Фальконе, как символ попранного зла, – паки, почти скороговоркой, поведал Ланской.

– Весьма к месту! – согласился граф Алексей Орлов.

Императрица, поклонившись и одарив всех благосклонной улыбкой, направилась к своей карете в сопровождении Потемкина и Ланского. Объехав скульптуру дважды, она со свитой поехала к дому Ивана Ивановича Бецкого.

В тот же день Светлейший князь Потемкин отбыл в Новороссию. Уезжая, он просил императрицу беречь себя и присмотреть за захворавшей чирьями племянницей Екатериной Васильевной, коя к тому же, была в тягости.

* * *

После открытия памятника, фельдмаршал Петр Румянцев наведался в кабинет своего бывшего подопечного Безбородки, там же находился Петр Завадовский. Через полчаса у него была назначена аудиенция с императрицей.

– Как же вы, в таком не здоровом состоянии, Петр Александрович, изволили проделать таковой долгий путь! – обеспокоенно спрашивал своего благодетеля, Александр Андреевич.

– Открывался памятник дорогому мне и России императору. Я за честь положил присутствовать при оном, – ответствовал с достоинством, быстрым говором, фельдмаршал.

Безбородко понятливо кивал. Да и кто не знал циркулировавшие полстолетия слухи, что граф Румянцев – побочный сын самого Петра Великого. Вестимо, он должон был сам лицезреть сие событие.

– Ну, и какие новости в нашем государстве? – спросил фельдмаршал, обращаясь к обоим своим бывшим подопечным.

Завадовский не замедлил с ответом:

– Ох, у нас, тут события за событиями! Вы ведь ведаете, что в мае сего года турецкая партия избрала ханом брата Шагин-Гирея Батыр-Гирея. Вот и началась катавасия.

Фельдмаршал кивнул.

– Ведаю, что взбунтовались братья Шагина, Солтаны Батыр-Гирей и Арслан-Гирей. Они воспротивились его власти, опираясь на абазинцев и черкесов. Знаю, что Шагин-Гирей запросил помощи у императрицы и наши войска поставили все на место. А что там с договором с австрийским императором Иосифом?

Безбородко в общих чертах изложил ему главную идею австро-русского договора: нейтрализовать с помощью Австрии Порту во время борьбы за возвращение Шагин-Гирея к власти в Крыму. Поелику князь Потемкин, дабы восстановить ставленника России Шагин-Гирея и отбывает туда ныне. Завадовский добавил:

– Засим, князь Потемкин намеревается к первому сентября прибыть в Херсон и доехать до Перекопа, чтоб самому все осмотреть.

– Вестимо, надобно на месте оценить обстановку и уже тогда, исходя из создавшегося положения, действовать дальше, – быстро молвил фельдмаршал, с трудом поднимая тяжелые, набрякшие веки.

– Вестимо, на месте легче разобраться, – соглашался Безбородко, – хотя все ведают, что турки боятся, как бы мы не прибрали Крым к рукам. Мы пока отрицаем, что у нас есть таковое в планах. Для публики мы сказываем другое, дескать, наше единое желание – приобрести Очаков и острова в Архипелаге, более ничего.

Граф Румянцев, хмыкнув, встал.

– Каким путем князь поехал туда? – спросил он.

– Сказывал, чрез Белоруссию, Чернигов и Нежин.

– Когда же князь Потемкин возвращается?

– Императрица велела ему быть там не более месяца.

Фельдмаршал нахмурился.

– Жаль, не придется встретиться.

С этими словами, попрощавшись, он, покинув кабинет Безбородко, направился на аудиенцию к императрице.

* * *

Кабинет – секретарь Александр Безбородко поднес государыне Екатерине Алексеевне депешу от Якова Булгакова из Константинополя. Прочитав ее, императрица, возвращая секретарю письмо, молвила:

– Александр Андреевич, здесь сообщение о страшном событии в Константинополе: пятнадцатого августа треть города съел огонь.

Безбородко поднял удивленно расширенные глаза:

– Треть города! Пожар! Поджог?

Пробежав глазами письмо, спросил:

– Поджог ли? Булгаков не пишет.

– Он пишет, что, несмотря на то, что султан не разрешает строить деревянные дома, люди, боясь землетрясений, все же остерегаются строить дома из камня. Вот и случилась беда.

– Хорошо, что наше посольство в другой стороне Царьграда и не подпало под огонь.

– Пол города! – воскликнула Екатерина. – Слава Богу, Санкт-Петербург почти полностью каменный. А вот с Москвой надобно что-то делать: уж больно много там деревянных изб.

Екатерина еще раз просмотрела письмо, затем молвила:

– Скажу вам, Александр Андреевич, сие пожарище и на нас может отразиться. Турки и так не очень-то вовремя выплачивали нам денежную контрибуцию, теперь же точно застрянут с ней, пеняя на бедствие.

– Да-а-а. Теперь им сам Аллах велит схитрить.

– Хитрости им не занимать. Тонко хитрят. – Екатерина вздохнула. – Ну, давайте, Александр Андреевич перейдем к делам. Как там идет следствие об отставном квартирмейстере Ушакове, посмевшем грозить князю Потемкину?

– Сидит уже в своем сельце Окулове с предписанием пять лет оттуда никуда не дерзать отлучаться. Когда же