Читать книгу - "Сборник проза и блоги - Макс Акиньшин"

— Так, все-таки, доброе дело? — спросила она, надевая носки.

— Ну, да, — безмятежно откликнулся Глеб по-прежнему безо всякого интереса смотря на нее. Олька даже скосила глаза — грудь была на месте, хорошая такая высокая грудь третьего размера. Чуть тяжеловатая для ее фигуры, но это делало ее еще привлекательней.

— Странно.

— Ничего странного, добрые дела совершают даже последние мерзавцы, — сказал он и вытянул ноги устраиваясь удобнее. — Хотя они так не считают.

— Что не считают?

— Себя мерзавцами. Знаешь, главное отличие мерзавцев от… — он замялся, пощелкал пальцами, но так и не смог подобрать определение. Олька ему помогла.

— От других?

— Да, от других. Главное их отличие, что они никогда не признаются, что являются мерзавцами. Ни один. Плетут что-то, типа они… эти вот… другие. Оправдываются за себя. Мерзавцы всегда врут, но с ними приходится иметь дела.

— А ты? — глупо спросила Олька тут же сообразив, что ляпнула лишнее.

— Я? — он искренне расхохотался и прищурил глаза. — Смотря с какой стороны посмотреть. Никогда об этом не задумывался. Но доброе дело же сделал?

— Сделал, — согласилась она завозившись с шнуровкой. Размер был ее, хотя розовый цвет не подходил к черной юбке с белой блузкой. Ну и фиг с ним. Кроссовки ей понравились. Прямо очень. Красные шнурки, она прищурилась от удовольствия. Красивые вещи Ольку радовали всегда.

— А ты где работаешь, Олька?

Она немного помедлила, раздумывая — что ему сказать? В голове проносились тысячи вариантов, естественно ни один из них не был правдой. Ей не хотелось быть пойманной на лжи, пусть даже и такой пустяковой. Та и не определившись с самой удобной ролью она ответила расплывчато.

— Да, так, в офисе. Куда пошлют.

— Прекрасное занятие, — одобрил он и мечтательно проговорил за ней, — куда пошлют. Самый важный человек, получается.

— Ага, — сказала она, вздохнула и посмотрела на противоположный берег Москвы-реки. Солнце уже готовилось к вечеру, медленно оседая за дома. Дрожало над горизонтом, всем своим видом показывая, как устало за день.

— Удобно? — спросил Глеб и кивнул на кроссовки, — а то я наспех выбирал, не было времени особо, взял те, что подошли по размеру.

— Не то слово, спасибо! — ответила Олька, думая, что нифига не наспех, раз подумал о следках. И вообще он странный. Совсем странный. Как себя с ним вести было загадкой. Ей стало неудобно.

— Пожалуйста, — он помолчал, а потом неожиданно произнес, — Ладно, мне пора.

— А деньги? Как тебе их вернуть?

— Давай свой номер, созвонимся, как тебе будет удобно.

— Ой, а я телефон посеяла сегодня. Новый еще не купила, — соврала Олька и отрепетированным много раз движением откинула рыжую прядь со лба. Такой прием обычно срабатывал, она это знала. Еще можно было поморгать глазами, как бы в замешательстве. Изобразить дурочку. Он повернул к ней голову и опять полоснул глазами, выражение на его лице не изменилось. Молча полез во внутренний карман пиджака помедлил, но потом почему-то вынул руку и запустил в боковой. Достал сигаретную пачку и оторвал клапан.

— Есть чем писать?

Ручка у Ольки была, он старательно вывел десять цифр и приписал: «Глеб»

— Позвонишь, когда сможешь?

— Конечно, — соврала она еще раз. Как его определить? Нищета на мнении, мелкий надуватель щек или шанс? Который должен все поменять в ее жизни, сломать все что у нее было, а взамен подарить счастье. Ничего было не понять. Глеб поднялся ему пора было уходить.

— А который час? — с надеждой спросила Олька.

— Блин, часов нет, — немного растеряно признался он, — Не ношу, мешают. Около пяти, наверное. А! Подожди.

Он вынул телефон.

— Шестнадцать сорок семь.

Шестнадцать сорок семь, еще десять минут и ей тоже было пора. И часов у него не было, она смотрела как он шел к выходу. Смотрела пока он не исчез за зеленью, облитой тенями. Она посидела еще десять минут, рассеяно разглядывая прогуливающихся людей. Всех вперемешку: мамаш с колясками, командировочных, безошибочно определяющихся по раздутым планшеткам с вещами и документами, клерков, только выскочивших из офисов, спешащих, будто заводные игрушки, завод которых еще не иссяк. Смотрела на мосты, на реку, на город, по-прежнему топтавшийся за границами парка. Бессмысленную суету, в которой не было абсолютно ничего ценного для нее.

Стальные яйца мамы Ангелопулос

дата публикации:14.02.2023

Черт, ну как же воняло на лестнице! Гнилью, табаком и подмышками. Беспросветной дрянью. Кроме того, она была деревянной — реликтом, что до сих пор прячутся на окраинах. Ими еще восторгаются наивные любители уютной колониальной старины. Ручная работа с темными от грязи перилами. И эта ручная работа кряхтела под нами, словно срок ее наступил еще позавчера, но добрый боженька совсем позабыл отправить ее на тот свет.

Сам летающий цирк был ненамного лучше: кое-как прилепленные домики, штукатуреные фасады напоминали ряды престарелых путан, скрывающих возраст и опыт под столетними слоями фальшивой позолоты. Они выстроились вдоль обочин, цветные и жалкие одновременно. Было видно, что веселье тут происходит каждый день и дым стоит коромыслом, стоило солнцу зайти за горизонт. Боби в этот термитник ходили неохотно. Слишком хлопотно. Бесполезно было наводить порядок там, где беспорядок был законом. Тем более было странно наблюдать Мастодонта, чувствовавшего себя здесь как рыба в воде.

— Хесус с бабулей тут всем заправляют, сечешь? Если хочешь чего-нибудь, иди к ним. У них можно найти все, кроме дури и бактрерий. Они тебе достанут все, что угодно, и загонят по разумной цене. У бабули в голове кракулятор, я тебя уверяю. Она помнит и знает все. Если что случается, она определенно в курсе, Макс.

Я кивнул. Все это напоминало мой последний приют в Манчестере, ну, или окрестности Дорогомиловского рынка — те же безучастные ко всему наркоманы, толпы местных обитателей на углах. Несчастные, которых чистоплотное, но ленивое общество замело под ковер. Тележки, тачки, какая-то дрянь, битый кирпич, разрисованные стены. Здесь можно было оставить кучу денег, здоровье или жизнь. На