Читать книгу - "Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Отар Маргания"

Аграрные преобразования, о которых сказано выше, были только началом больших перемен, осуществленных в эпоху Дэна. Вслед за деревней к рынку тронулся город. «Лев выскочил из клетки» — так китайцы характеризовали состояние дел на государственных промышленных предприятиях, получивших свободу деятельности. «Тигры спустились с гор» — а так обозначали конверсию военного производства, переход к выпуску товаров, имеющих рыночный спрос.

Что же произошло с «львами» и «тиграми»? В западных районах страны, на территориях, примыкающих к Гонконгу и Шанхаю, стали создаваться компании, которые де-юре оставались социалистическими, но де-факто превращались в капиталистические фирмы. Просто слово «коллективный» стало теперь трактоваться по-новому. Под коллективом подразумевалась не безликая масса трудящихся, а группа влиятельных лиц или даже отдельное частное лицо.

Постепенно появилась возможность участвовать в акционировании предприятий. И вот люди стали замечать, что именно в этом принципиально новом секторе экономики начали быстро создаваться рабочие места. Именно там стал резко увеличиваться объем произведенной продукции. И это неудивительно. При той крайне низкой зарплате, на которую с радостью соглашались вчера еще умиравшие с голоду китайцы, продукция по цене оказывалась намного конкурентоспособнее большинства зарубежных аналогов.

Продвижение вперед по пути преобразований во многом зависело от предприимчивости «новых китайцев» и от инициативы местных властей такой огромной страны, как Китай. Заслуга Дэна состояла прежде всего в том, что он не дал консерваторам из компартии прикрыть капиталистические эксперименты.

По словам самого реформатора, инициатива в создании специальных экономических зон (СЭЗ), куда активно вкладывали средства иностранные инвесторы и китайцы-эмигранты (хуацяо), составившие за рубежом крупные состояния, принадлежала провинции Гуандун. Там возникло три СЭЗ уже в 1980 г. Еще одна появилась в провинции Фуцзянь. А в 1984 г. для иностранных инвесторов открылось 14 китайских городов, в т.ч. такой крупный, как Шанхай.

Вскоре в этих «открытых городах», где проживало менее 8% населения Китая, уже производилась почти четверть всей промышленной продукции и 40% продукции, отправляемой на экспорт. Производительность труда там превысила средний по стране уровень на 66%.

Если взять не только одни лишь СЭЗ, но все территории, на которых были созданы особые, благоприятные для инвесторов условия хозяйствования, то там проживала в 80-х гг. примерно седьмая часть всего населения страны (160 млн. человек — больше, чем Россия). В одной лишь провинции Гуандун возникло 140 тыс. мелких предприятий, работающих на экспорт. Фактически сформировалось два Китая — один традиционный, сельский, где масса людей, хотя и не голодает, но по сей день живет в нищете, а другой — динамичный, капиталистический.

Впрочем, Дэн до последних лет своей жизни распинался в своей любви к Марксу и навешивал на капитализм социалистическую ширму. Делая это, правда, не слишком убедительно. «Социализм, — говорил он, — отличается от капитализма тем, что при нем все живут зажиточно и нет поляризации». По таким мягким критериям выходит, что Евросоюз — это просто социалистический лагерь, а Япония — светоч освобожденного от эксплуатации Востока.

В чем Дэн резко выступал против использования капиталистического опыта, так это в политике. Демократии он не принимал и во время событий весны-лета 1989 г. на площади Тяньаньмэнь взял курс на жесткое подавление беспорядков. В ответ митингующие демократы били маленькие бутылки, явно давая понять «маленькой бутылке», каково их к нему отношение.

Впрочем, каким бы ни было отношение Дэна к демократии, в 1989 г. он ушел в отставку. Его политические позиции ослабли, да и возраст начал сказываться. Последний раз он проявил политическую активность в 1992 г., совершив поездку по расцветшим благодаря ему регионам Китая и выступив в прессе (правда, под псевдонимом) в поддержку реформ.

А в 1997 г. Дэн Сяопин, достигший глубочайшей даже по восточным меркам старости, отправился на встречу с Марксом, о готовности к которой давно уже поговаривал при встречах с зарубежными гостями.

ЯНОШ КОРНАЙ.
МОГИЛЬЩИК СОЦИАЛИЗМА

Венгерский экономист Янош Корнай всегда был широко известен лишь в очень узких кругах. Конкретно — в кругах тех, кто интересовался реформированием социалистической хозяйственной системы. Но среди них его значение превышало, пожалуй, значение Адама Смита, Карла Маркса и Джона Мейнарда Кейнса, вместе взятых. Ведь именно Корнай объяснял реальный механизм функционирования нашей экономики в то время, когда советские политэкономы лишь имитировали научную деятельность, произнося всякого рода магические заклинания.

В середине 80-х гг. фундаментальное исследование Корнай «Дефицит» отдельные энтузиасты переводили с почти недоступного советскому читателю английского издания и обсуждали в различного рода кружках. Книга венгерского ученого оказала огромное влияние на мировоззрение будущих российских реформаторов. И это притом, что Корнай не произносил ярких лозунгов, не разрабатывал программы реформ, а просто, четко и чрезвычайно убедительно демонстрировал неразрешимые проблемы социализма.

В свое время Ленин заметил, что социализм должен победить капитализм с помощью более высокой производительности труда. Корнай же показал, что такая победа невозможна в принципе, как бы ни старались коммунистические вожди и как бы ни вкалывали на заводах ударники коммунистического труда. Для 80-х гг. такого рода теоретический анализ был чрезвычайно важен, поскольку предыдущий этап реформ (50-60-х гг.) разворачивался под лозунгом построения социализма с человеческим лицом.