Читать книгу - "Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - Филипп Шенон"

Дом Сильвии Одио

Даллас, штат Техас

июль 1964 года

В то лето Сильвия Одио пыталась наладить свою жизнь, но это было трудно. 27-летняя кубинская эмигрантка особо не распространялась о случившемся в декабре, когда в офис химической компании, где она работала, без предупреждения заявились два агента ФБР. Они потребовали, чтобы она рассказала им то, о чем говорила некоторым своим знакомым: как до покушения на президента Освальд и двое латиноамериканцев заходили к ней в далласскую квартиру. Одио встревожилась оттого, что фэбээровцы нагрянули к ней на работу, а не домой, чем сильно расстроили ее начальника. «У меня на службе из-за этого были неприятности, – говорила она позже. – Знаете, как люди были тогда напуганы. Начальство в нашей фирме заподозрило неладное, когда моей персоной заинтересовались люди из ФБР»1. Но после того декабрьского разговора, по ее словам, ФБР больше не давало о себе знать. То, что Бюро не обратило должного внимания на ее историю, которую могла подтвердить и ее сестра-подросток Энни, было странно и обидно.

Однако в июне она поняла, что комиссия Уоррена склонна отнестись к ее словам более серьезно. Уэсли Либлер позвонил ей из Вашингтона и спросил, готова ли она дать показания под присягой, когда он будет в Далласе. Она ответила согласием, хотя сказала о своих опасениях: если эта история получит огласку, это может повредить ее родителям, кубинским политзаключенным. Отец Сильвии Амадор в 1950-е был влиятельным бизнесменом на Кубе – издание The Time назвало его «транспортным магнатом» – и после кубинской революции стал ярым противником режима Кастро2. Он был лидером относительно умеренной антикастровской группировки, известной как JURE (Junta Revolucionaria Cubana – Революционная кубинская хунта). Сильвия даже в изгнании оставалась членом этой организации.

Либлер собирался отправиться на встречу с Сильвией и другими свидетелями в Далласе и Новом Орлеане, как только закончит свою часть проекта заключительного отчета комиссии – он должен был проанализировать, какие поводы для убийства президента могли быть у Освальда. Либлер сдал свой 98-страничный труд 23 июня3. В нем он писал, что пришел к следующему выводу: Освальд стал замышлять убийство президента лишь накануне самого покушения, может быть, даже за несколько часов до покушения и, вероятнее всего, не раньше вторника, 19 ноября – дня, когда впервые был обнародован маршрут кортежа Кеннеди в Далласе.

В черновом варианте заключения Либлер признавал, что нельзя сказать с абсолютной уверенностью, почему Освальд убил Кеннеди. И Либлер предложил список возможных мотивов, увязав воедино тяжелое детство Освальда, желание прославиться на весь мир и его приверженность марксизму и делу кубинской революции. «Ли Харви Освальд был человеком, глубоко оторванным от мира, в котором он жил, – писал Либлер. – Похоже, он не был способен наладить прочные связи с людьми, где бы ни находился. Ему были свойственны замкнутость, подозрительность, разочарованность, его преследовали неудачи почти во всем, за что бы он ни взялся. А главное, он жил иллюзиями и фантазиями, которые служили ему защитой от собственных ошибок и беспомощности». Марксистские взгляды Освальда делали его непримиримым врагом американского правительства «и усугубляли его изоляцию от общества», писал Либлер.

Но хотя Либлер и писал так, в общении с коллегами – штатными сотрудниками комиссии – он признавал, что может ошибаться и, возможно, упустил какое-то свидетельство существовавшего заговора. Особенно беспокоили его, как он говорил, многочисленные пробелы в имеющейся у комиссии информации о деятельности Освальда в течение нескольких месяцев до покушения. Он знал, как переживает Слосон из-за того, что ФБР и ЦРУ не могут предоставить отчет о целых днях во время поездки Освальда в Мексику; подобные пробелы были и в расписании деятельности Освальда в Новом Орлеане и Далласе. А из показаний Сильвии Одио, если они соответствовали истине, следовало, что Освальд разъезжал по стране вместе с враждебно настроенными к Кастро эмигрантами за недели до покушения и открыто говорил, что желает смерти президенту Кеннеди.

Либлер первым делом отправился в Новый Орлеан. И сразу ощутил все прелести душной, влажной атмосферы, лишь подтверждающей луизианскую поговорку, что в середине лета только чудаки, бедняки и богачи с кондиционерами могут выжить в этом городе Большого кайфа, как иногда называют Новый Орлеан. Город, где родился Освальд, вновь приютил его на несколько месяцев в апреле 1963 года. Марина думала, что он поехал туда переждать опасность, ведь в Техасе его могли в любой момент арестовать из-за неудачной попытки покушения на жизнь Эдвина Уокера.

Именно в Новом Орлеане Освальд впервые попытался заявить о себе как о рьяном стороннике кубинской революции – он хотел, чтобы его считали членом Fair Play for Cuba Committee (FPCC), Комитета за справедливое отношение к Кубе. Той весной Освальд намеревался открыть отделение этой организации в Новом Орлеане. Воспользовавшись вымышленным именем Ли Осборн, он напечатал бланки заявлений о членстве в комитете, а также брошюры под лозунгом «Руки прочь от Кубы». Марина утверждала, что, находясь в Новом Орлеане, он впервые высказал желание бежать на Кубу, надеясь, что ему удастся угнать самолет, направляющийся в Гавану.