Читать книгу - "Путь слез - Дэвид Бейкер"

Неужели ты никогда не задумывался о смысле собственных убеждений? Не поинтересовался, почему Бог допустил, чтобы Его человека постигло искушение, зная наперед о неизбежном падении? А когда он согрешил, ты не задался вопросом: почему твой Бог сразу же не простил его.

А так называемая «Его Церковь»? Что за благословенное скопище лицемеров, лжецов и воров! Ты, священник, и тебе подобные греете руки на невежестве других. Вы наводите на людей страх, и словно удила влагаете его в рот изможденного христианского люда, дабы помыкать им. Даже демоны не станут выманивать у человека последний грош, предлагая пустые надежды о любви и прощении.

Он ткнул длинным пальцем в перепуганных крестоносцев.

– А вы, сироты, зачем вам следовать за Богом, Который убил собственного Сына, дабы потом позволить Своим священникам вгрызаться зубами в Его плоть и хлебать Его кровь!

Его ошалелый взор снова обратился на Петера.

– Какое безумство гонит тебя, священник? – требовательно вопрошал он. – Разве никогда ты не задумывался, как глупы «великие люди» вашей презренной веры, о коих говорится в Писании? Я говорю о «великих» Аврааме и Иакове, о Моисее и Давиде, и о женщине по имени Раав. Вот что я тебе скажу: твой Бог требует совершенства, а вы почитаете странное собрание неудачников. Авраам был лжец и трус. Он отдал свою жену на ложе фараона – и не раз, а дважды, дабы спастись самому. А твой Бог называет его праведником.

Иаков-мошенник хитростью выманил у брата первородное наследование и присвоил его себе. I о его именем твой Бог называет Свой избранный народ. Моисей был убийцей, и всю жизнь оставался гневливым человеком. По твой Бог поручил ему вести всех евреев! А Давид? Ах, блаженный царь Давид, прелюбодей и душегуб: украл чужую жену, а законного мужа послал на смерть. Твой Бог называл его возлюбленным! И даже Раав, лживую блудницу, превозносят как великую женщину веры. Ну и жалкий перечень безвольных, лукавых и презренных лицемеров.

Петер молил Бога о мудрости и силе, ибо мысли его помутились, а сердце поникло. Он взглянул на восток и возрадовался алому краешку восходящего солнца.

Колдун насмешливо добавил:

– Старый дурень! Сейчас ты, видать, взываешь к Господу о помощи? «Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня? Доколе врагу моему возноситься надо мною?» кривлялся он.

Петер спокойно ответил:

– «К Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня». Лорд вернулся к Томасу.

– «Возгорится гнев Господа на народ Его, и прострет Он руку Свою на него и поразит его».

Но Петер смело оборонялся щитом Священного Слова.

– «Славлю Тебя, Господи; Ты гневался на меня, но отвратил гнев Твой и утешил меня. Вот, Бог спасение мое: уповаю на Него и не боюсь; ибо Господь сила моя, и пение мое – Господь».

– Внемли словам мудрости, священник: «Вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассевает живущих на ней. Сетует, уныла земля; поникла, уныла вселенная, поникли возвышавшиеся над народом земли».

Петер улыбался.

– «Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле; ибо так говорит Господь. Милости же Моей не отниму. Не нарушу завета Моего».

Нетерпение разгневанного лорда нарастало. «Как же так, – недоумевал он. – Ему пора бы склонить колени, а не бросать мне вызов за вызовом…» Он раскинул руки, и полы плаща с шумом взметнулись в брезжащем свете зари.

– Бог покинул тебя, и тебя, и тебя, – кричал он и поочередно тыкал пальцем то в Петера, в Карла и Вила. – И тебя… и всех вас… и тебя, девчонка. Какая милость? Какой завет?

Но Петер еще не закончил.

– Милость Твоя, Господи, вовек. А твой язык, колдун, вымышляет гибель. Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом, тьму почитают светом, и свет – тьмою. Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!

– Несчастный, несчастный обманутый человек, – продолжал священник. – Ибо все твое сокровище премудрости и знания, твоя сила и могущество не насытили душу, и она пуста, а вера – без надежды.

– Нет у меня никакой веры! – напыщенно воскликнул лорд.

– Ах, вот оно что, – проговорил Петер, – вот где твои ложные доспехи дали брешь. Твои убеждения требуют большей веры, чем кажется. Но твоя вера зыбка, у нее нет основания, нет твердой опоры. Но ты, впрочем, как и все люди, предполагаешь, что за твоими словами что-то стоит, но там ничего нет: твое что-то – это ничего, пусто. А ты, получается, нечто вроде нуля.

Конрад с Карлом не сдержали смешок.

– Не смей говорить со мной загадками, старый дурак! – резко ответил колдун. – Я не потерплю!

– Ничего, потерпишь, – рыкнул на него Петер. – Я тебя выслушал, а теперь ты меня слушай, ежели не боишься моих слов.

– Боишься? – язвительно кинул в ответ черный лорд. – Боишься? – Он сжал кулаки. – Я ничего не боюсь, тем паче слов полумертвого священника Рима.

– И к своим многочисленным ошибкам ты добавил еще одну: я священник Христа, как и крестоносцы, и обращаюсь к тебе как Его слуга, а не слуга Папы.

Я выслушал твои речи и тщательно взвесил их. И увидел, колдун, что скорбь затмила твой разум, ибо ты слеп к порядку, и красоте, и благости, которые окружают нас посреди смуты, разрухи и зла. Сего свидетельства довольно, дабы поверить: надежда покорит зло. Любовь, друг мой, избыточествует и в свое время одержит победу.

Земля сетует, но лишь на время сетование ее, ибо она ждет искупления и не теряет надежды. На всяком месте, где царит зло, присутствует и добро. Я также повсюду вижу слезы, но вижу и улыбки. Вижу тучи и яркое солнце, смерть и светлое рождение, болезнь и чудесное исцеление, голод и обилие благодати. И как бы ни черна была ночь, настанет день и не преминет.

Мне легче сносить тьму мира сего, чем тебе – свет. Не о безрассудной, безумной вере свидетельствуют грехи Божьего люда, а о самой надежде, о которой я говорю! Отец наш Авраам был взаправду трусом и лжецом, а Иаков – обманщиком, Давид – прелюбодеем и убийцей, а Раав – распутницей. Ты забыл упомянуть святого Петра, предателя Господа, и высокомерного Иосифа, и святого Павла, называющего себя грешником из грешников. Ты даже запамятовал назвать и мое имя, ибо я стою перед тобой, слабоумный и грешный, лицемер из лицемеров.

Верно, в нашей порочности и слабости мы с благодарностью призываем имя Иисуса. Людская греховность не уличает веру в тщетности, но подтверждает безмерность Божьей любви. Разве возможно представить более яркое свидетельство надежды?

А в остальном… У меня нет ни ответов, ни заумных доктрин. Я не в силах постигнуть Божьи тайны, да и не нужно мне оно. Мне довольно того, что наши страдания, кажется, – самый верный путь приблизиться к Нему. А в близости к Богу я чувствую любовь, а не вражду, надежду, а не отчаяние.