Читать книгу - "Египтянин - Мика Валтари"

может быть, и потому, что жрецы тоже наведываются сюда, а они хорошие клиенты, привыкшие кувшинами хлестать крепкие вина со своих виноградников, и один-два «крокодильих хвоста» не сбивают их с ног. Но я не сомневаюсь и в его благочестии, потому что деловой человек должен совмещать выгоду с богобоязненностью… да… не помню, что я говорил и что хотел сказать, ведь это для меня – день великой радости, и я тем более счастлив, что ты не сердишься и не ругаешь меня за мои дела, а по-прежнему оставляешь у себя в услужении, хотя я и владелец кабачка, что многие считают предосудительным.

После этой длинной речи Каптах стал бормотать и всхлипывать, потом, охваченный волнением и совсем опьянев, склонил голову на мои колени и обнял их. Я поднял его за плечи и заставил снова сесть.

– Я действительно уверен, что ты не мог бы найти более подходящего дела для того, чтобы обеспечить свою старость, – сказал я ему, – но одного я не понимаю: если кабатчик знает, что его заведение такое выгодное, и владеет тайной напитка, почему он согласился продать кабачок тебе, а не оставил все доходы за собой?

Каптах поглядел на меня укоризненно, его единственный глаз застлали слезы, и он сказал:

– Недаром я тысячу раз говорил, что у тебя удивительная способность отравить всякую мою радость своим умом, более горьким, чем полынь. Я мог бы тебе сказать, что мы друзья с юных дней и любим друг друга, словно родные братья, а поэтому хотим делить друг с другом наши радости и доходы. Но по твоим глазам я вижу, что тебе этого недостаточно, и поэтому соглашусь, что в этой сделке тоже зарыт какой-то шакал. Дело, видишь ли, в том, что ходят слухи о больших беспорядках, которые вспыхнут в борьбе Амона с Атоном, а во время беспорядков, как тебе известно, кабачки страдают в первую очередь – с них срывают замки, хозяев избивают и бросают в реку, потом народ опустошает и бьет кувшины, ломает имущество, а в худшем случае, после того как все выпито, поджигает дом. Так случается почти обязательно, если хозяин оказывается на стороне прежнего бога, а этот хозяин, как всем известно, – человек Амона, и сменить шкуру он уже не успеет. Он стал сомневаться в Амоне, услышав о распродаже земель, а я, конечно, хорошенько разжег сомнения, хотя человек, который больше всего боится будущего, может сегодня попасть под колеса бычьей повозки, поскользнуться на фруктовой кожуре или умереть от упавшей ему на голову черепицы с крыши. Ты забываешь, господин мой, что у нас есть скарабей, и я не сомневаюсь, что он может защитить «Крокодилий хвост», хотя у него, конечно, много забот с охраной твоих интересов.

Я долго думал и наконец сказал:

– Будь что будет, Каптах, я должен признать, что ты многое успел за один-единственный день.

Каптах, однако, отклонил мою похвалу:

– Ты забываешь, господин мой, что мы сошли с корабля еще вчера. Но что правда, то правда – трава за это время не успела вырасти под моими ногами, и, как ни удивительно тебе это покажется, должен сознаться, что даже язык мой устал от всех этих дел, раз одна-единственная чаша «крокодильего хвоста» заставляет его заплетаться.

Мы встали, чтобы уйти, и попрощались с хозяином. Мерит, позвякивая браслетами на запястьях и на лодыжках, проводила нас до двери. В сумерках я опустил руку на ее бедро, почувствовав его теплоту, но она решительно сняла мою руку и оттолкнула ее со словами:

– Твое прикосновение могло бы быть приятным, но я не хочу его – в твоих руках слишком отчетливо чувствуется сила «крокодильего хвоста».

Смущенный, я поднял руки и посмотрел на них, они действительно напоминали лапы крокодила, и мы отправились прямо домой, расстелили циновки и крепко проспали до утра.

7

Так началась моя жизнь в квартале фиванских бедняков, в прежнем доме медника. Как Каптах и предсказывал, ко мне приходило много недужных, но доходы мои были малы и не покрывали расходов, потому что для исцеления своих больных я покупал дорогие снадобья и еду, – лечить голодных, не получающих достаточно каши и жира, было бы бесполезно. Подарки, которые мне приносили, были недорогими, но я радовался им, хотя еще более радостно было мне слышать, как бедняки начали благословлять мое имя. Каждый вечер фиванский небосклон пламенел от огней, зажигавшихся в центре города, но я очень уставал за день и даже по вечерам думал о болезнях своих посетителей и об Атоне – боге фараона.

Каптах нанял старую женщину, которая стала вести наше хозяйство. По ее лицу было видно, что ей очень надоел муж и опостылела жизнь с ним. Она хорошо готовила, была молчалива, спокойно терпела запах бедняков, сидящих на моем крыльце, и не прогоняла их, ругая скверными словами. Я быстро к ней привык, она не мешала мне, и ее присутствие было подобно тени, которую скоро перестаешь замечать. Ее звали Мути.

Так проходил месяц за месяцем, волнения в Фивах возрастали, а вестей о возвращении Хоремхеба не было. Близилась самая жаркая летняя пора, выжженные солнцем дворы стали желтыми. Желая иногда как-нибудь отвлечься, я шел с Каптахом в «Крокодилий хвост», шутил с Мерит и смотрел ей в глаза, сердце мое при этом сжималось, хотя она была для меня еще чужой. Но я больше не пил крепкого напитка, по которому кабачок получил свое название, а довольствовался холодным пивом, которое, не опьяняя, бодрило и поднимало настроение, пока я спасался от жары за прохладными глиняными стенами кабачка. Я слушал разговоры посетителей и скоро заметил, что место и чашу тут получал не каждый, гости были избранными, а если кто-нибудь из них разбогател на грабеже могил или на вымогательстве, то здесь он забывал о своих занятиях и вел себя пристойно. Каптах, очевидно, был прав, говоря, что в этом доме встречаются только такие люди, которые полезны друг другу. Лишь я один был исключением, ибо от меня никому не было никакой пользы, но меня терпели и не смущались моим присутствием, поскольку я был другом Каптаха.

Я многого здесь наслушался – слышал, как проклинали и славили фараона, слышал, как смеялись над его новым богом. Так длилось до тех пор, пока однажды вечером в кабачок не прибежал торговец курений, который порвал на себе платье и посыпал голову пеплом. Он хотел облегчить душу «крокодильим хвостом» и закричал:

– Да будь он навеки проклят, этот поддельный фараон, этот ублюдок и лженаследник, которого никто не