Читать книгу - "Как я стала киноведом - Нея Зоркая"

В соседней комнате находятся пульты управления рентгеновских аппаратов с предостерегающими красными сигнальными лампами. Аппараты работают! Сами аппараты располагаются за стеной со свинцовой защитой. Прежде чем пойти в аппаратную, нужно выключить с пульта рентгеновские трубки — ведь при длительном или систематическом воздействии рентгеновские лучи опасны для человека.

В аппаратной над квадратными металлическими столами возвышаются рентгеновские трубки. Со всех сторон их окружают камеры, которые «с жадностью пьют» испускаемые трубкой рентгеновские лучи. Камеры очень разнообразны по виду. Вот маленькие РКД (рентгеновские камеры Дебая), где снимаются порошкограммы. РКОП (рентгеновские камеры определения параметров) — те покрупнее. Как показывает само их название, эти камеры служат для определения размеров элементарной ячейки; в них же снимают лауэграммы. Но основное место принадлежит КФОР — камерам фотографирования обратной решетки — и камерам Вейссенберга. Это сложные и очень точные механизмы, где осуществляется строго согласованное движение и монокристалла и пленки. Именно на этих камерах получают рентгенограммы для определения сложной архитектуры кристаллов.

Да, кстати, а где же кристаллы? Сразу их и не разглядишь. Дело в том, что для рентгеноструктурного анализа используются очень маленькие кристаллики размером в десятые доли миллиметра. Иногда они обтачиваются в форме шаров или цилиндров. В самом сердце камеры на специальной подставке вы увидите, присмотревшись, миниатюрный кристаллик.

Весьма чувствительная пленка, на которой снимаются рентгенограммы, завернута в черную бумагу, непроницаемую для видимого света, а рентгеновские лучи проникают через нее беспрепятственно. Когда съемка закончится, пленку проявят и получится рентгенограмма.

Мы покидаем кристаллохимическую лабораторию, и, может быть, полученные впечатления наведут читателя на некоторые размышления. Мы недаром обратили внимание на то, что большая часть работы структурщика выполняется не за лабораторным, а за письменным столом. Структурщик входит в аппаратную лишь для того, чтобы установить камеры или забрать готовую рентгенограмму.

Довольно много времени занимает оценка интенсивности лучей, т. е. степени почернения пятен на снимке. Но можно надеяться, что этот процесс скоро будет автоматизирован: ведется большая работа по созданию соответствующих приборов — автоматических дифрактометров. С их помощью интенсивность будет оцениваться и точнее, и быстрее.

На что же уходит основная часть рабочего времени структурщика? Что является главным в его работе? Главное — это анализ полученных данных, обработка результатов, которые выдает машина, напряженные поиски единственно правильного варианта структуры.

На этом примере читатель, может быть, почувствует условность границы, разделяющей понятия «теории» и «эксперимента». Всякая теория, какой бы она ни была абстрактной, отталкивается от какого-то эксперимента. Между опытом, который позволяет получить дифракционную картину кристалла, и конечным результатом, т. е. моделью кристаллической структуры, лежит длинный путь расчетов и умозаключений, основанных на отнюдь не тривиальной теории структурного анализа. И поэтому трудно совершенно определенно ответить на вопрос: является ли сложная кристаллическая структура, найденная описанным путем, плодом хорошо разработанной теории или экспериментально установленным фактом.

Петр Зоркий. Жорж Брассенс.
Сирень (перевод с французского)

Перевод П. M. Зоркого был впервые опубликован в сборнике: Жорж Брассенс. Стихи и песни. М.: Радуга, 1990.

Лишь сирень — уж так случилось — Покупаю я, друзья, Грустной песня получилась: Умерла любовь моя.

Почему-то, отчего-то Так сирень я полюбил, Что к Сиреневым воротам Каждый вечер приходил.

Но сирени там не стало, Ни единого цветка, Дней отпущено ей мало, Жизнь ее так коротка.

Без раздумий, без сомнений Я красотку полюбил И свою любовь к сирени Той красотке подарил.

Белым крестиком пометил Я печальный этот день — Больше нет ее на свете, Отцвела моя сирень.

А любовь года уносит, Жизнь уходит навсегда, Время все крушит и косит, Как татарская орда.

Там, где конь татарский мчится, Будет мрак и пустота, И любовь не возвратится, Сердце пусто навсегда.

Так любовь нас покидает, Уходя, не подождет — Ключ под дверью оставляет У Сиреневых ворот.

Та малиновка, что прежде Подпевала мне весь день, Улетела прочь в надежде Где-нибудь найти сирень.

Лишь сирень — уж так случилось — Покупаю я, друзья… Грустной песня получилась, Умерла любовь моя.

Les Lilas. George Brassens

Quand je vais chez la fleuriste Je n’achèt’ que des lilas Si ma chanson chante triste C’est que l’amour n’est plus là

Comm’ j’étais en quelque sorte Amoureux de ces fleurs-là Je suis entré par la porte Par la porte des Lilas.

Des lilas y’en avait guère Des lilas y’en avait pas Z’ étaient tous morts a là guerre Passés de vie à trépas.

J’suis tombé sur une belle Qui fleurissait un peu là J’ai voulu greffer sur elle Mon amour pour les lilas.

J’ai marqué d’une croix blanche Le jour où l’on s’envola Accrochés à une branche Une branche de lilas.

Pauvre amour tiens bon la barre Le temps va passer par là Et le temps est un barbare Dans le genre d’Attila.

Aux coeuers où son cheval passe L’amour ne repousse pas Aux quatre coins de l’éspace Il fait lʼ désert sous ses pas.

Alors nos amours sont mortes Envolées dans l’au delà Laissant la clé sous la porte Sous la porte des Lilas.

La fauvette des dimanches Cell’ qui me donnait le la S’est perchée sur d’autres branches D’autres branches de lilas.

Quand je vais chez la fleuriste Je n’achèt’ que des lilas Si ma chanson chante triste C’est que l’amour n’est plus là.

Слова и музыка. Жорж Брассенс. Перевод с французского Петр Зоркий