Читать книгу - "Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко"

Разведчики, уже не остерегаясь, кинулись к взводному, подхватили его с двух сторон и потащили к последнему вертолету.

* * *

Белые простыни, белый потолок, тумбочка, графин с водой. Госпиталь! Это сразу понял очнувшийся Зубов. Только пока не мог отличить жужжание огромной черной мухи, бодающей оконное стекло, от рокота кондиционера и гула в голове, как от удара по колоколу. «Пить» — была вторая мысль, и рука потянулась к графину, превозмогая боль. Но боль была какая‑то всеобщая: болело все тело. Пока пил, некогда было разбираться, что с ним, куда он ранен. Отметил только, что рядом на койке, кажется, Вовка Губин, да за полупрозрачным стеклом двери мелькают тени.

Вошедшему в сопровождении свиты главврачу он сказал, что все тело болит, надеясь узнать подробнее про свое ранение. Но тот ответил:

— Вот и прекрасно! Если болит, значит, живет.

С этим изречением врач перешел к Вовке, задал ему дежурный вопрос:

— Как самочувствие? — и двинулся дальше, не слушая Вовкины сетования на несладкий компот.

— Заткнись, пожалуйста, Вовка, — страдальчески попросил Зубов и отвернулся к стенке, с удовлетворением увидев, что Губин садится на кровати: значит, ничего серьезного!

— Как мы сюда попали?

— Да нас всех, товарищ старший лейтенант прямо из вертушек в госпиталь уложили. У вас контузия, а у меня конфузия — спать совсем не могу и в туалет часто бегаю. А остальных уже выпустили. Схожу‑ка я за димедролом, товарищ старший лейтенант, — не то спросил, не то решил Вовка и зашаркал шлепанцами по коридору.

«Что же со мной? — сквозь шум и боль в голове прибавилась тревога. Я полз к горловине целый, это хорошо помню. Швырнул четыре гранаты. Свои взрывы слышал. Меня прикрывали. Я был уже почти у цели. Потом ничего не помню…»

— Четыре штучки, товарищ старший лейтенант! Еле выпросил. Никак не хотела давать, — вернулся Вовкин голос.

— Это что, такая ценность? — повернулся Зубов.

— Еще какая, товарищ старший лейтенант! Разве вы не знаете, что «хронические шланги» за ними охотятся?

Хроническими «шлангами» называли в роте сачков, которые правдами и неправдами тянули время, мороча головы медикам: первые три дня здесь отсыпаются, не пробуждаясь, сутками, потом по ночам не спят, выклянчивают димедрольчик.

— Им эта штука дороже золота. — Вовка положил таблетки на тумбочку. И схватил графин. Иначе его уронили бы перекинувшиеся через подоконник три «морды».

— Как взводный, шляпа? — спросило трио и, увидев повернувшегося к ним Зубова, все трое завопили на весь госпиталь:

— Здравия желаем, товарищ старший лейтенант!

Лица Маслова, Вареника и Ержана впервые сияли, ничуть не обижаясь на Вовкино: «У‑у, морды!». Перебивая друг друга, они передали новость, что из Кабула уже получен приказ о назначении Зубова командиром роты вместо капитана Шпагина.

— Сто лет не видать бы такого повышения… — не обрадовался Зубов, и по тому, как он запнулся, все поняли, что надо помолчать в память о капитане.

— Пашка! — окликнул Олег Маслова. — Наградные на пацанов написал?

— Написал.

— Кто повез погибших домой?

— Дембеля.

После паузы Маслов рассказал:

— У духов из‑за нас неприятности. Шесть главарей расстреляно за то, что нас упустили. Поклялись отмстить. Двадцать тысяч долларов за голову командира назначили.

— Дешево они нас ценят, — угрюмо сказал Зубов. — Ладно, выйдем отсюда, тогда…

И сжал кулаки.

Ержан с Вареником приготовились слушать взводного, радуясь, что снова видят и слышат своего командира. Но тот сухо стал отдавать команды своему заместителю Маслову:

— Готовьте технику, оружие, подбодрите пацанов, молодых поднатаскайте на полигоне, пристреляйте оружие. Сколько у нас ПБСов?

— Два.

— Обменяйте еще десять автоматов на автоматы с глушителями.

— Не многовато ли? — удивленно вмешался в разговор командиров Вареник. — Если будет открытый бой, такие автоматы не годятся.

— Открытого боя больше не будет, — жестко ответил Зубов. — Будем воевать, как духи: без правил, без шаблона, без плана. Надо показать и своим, и чужим, что такое настоящая «афганская» война.

От слов взводного, то есть теперь ротного, повеяло жутью: разве до этого была не «настоящая» война? Но Зубов уже разглядел в ней что‑то новое, ушел вперед, понял немного больше, чем они. Да и авторитет спасителя из безвыходного положения заставлял прислушаться. Не для красного словца ведут такие разговоры.