Читать книгу - "Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916-1931 годы - Адам Туз"

Контратака деловых кругов началась после окончания войны. Еще в декабре 1918 года такие компании, как General Electric, начали сворачивать концессии, полученные в течение предыдущих полутора лет. Аппарат промышленного арбитража, действовавший во время войны, сначала затих, а затем начал действовать против профсоюзов. Профсоюзы сопротивлялись: по всей стране прокатилась невиданная ранее в Америке волна забастовок. В 1919 году в кратковременных забастовках участвовал каждый пятый промышленный рабочий. Однако их шансы были невелики, особенно в сталелитейной промышленности, где профсоюзы находились в чрезвычайно сложном положении. Со времени самой крупной забастовки, состоявшейся в 1892 году в Хомстеде, в сталелитейной отрасли упорно отказывались признавать профсоюзы партнерами по переговорам. Такое положение сохранялось на протяжении всей войны. В конце августа 1919 года, несмотря на обращение самого президента Вильсона, один из основателей компании US Steell, Элберт Генри Гари, известный как «судья Гари», отказался от публичного рассмотрения дела в арбитражном суде. Администрация президента, пытаясь предотвратить открытое столкновение, призывала обе стороны к согласию. Надеясь разрядить обстановку, Вильсон пообещал провести промышленную конференцию для обсуждения «основных средств улучшения общих отношений между трудом и капиталом»^[1009]. Однако работодатели продолжали упорствовать, и 22 сентября началась вторая крупная забастовка в сталелитейной промышленности. К концу недели в ней участвовали 365 тысяч человек. В ответ работодатели применили силу. В промышленные районы Пенсильвании в подкрепление полицейским силам была направлена 25-тысячная армия частных охранных агентств. В городе Гари (штат Индиана), где располагалась компания US Steell, было объявлено военное положение^[1010]. Промышленная конференция Вильсона состоялась 11 октября в самый разгар кампании запугивания. Не выдержав атмосферы насилия и угроз, обычно сговорчивый босс АФТ Гомперс покинул конференцию.

В тот же день под нажимом министра труда в Вашингтон для проведения переговоров прибыли шахтеры и угольные магнаты – в надежде предотвратить вторую крупную забастовку. Но и эти переговоры были сорваны, и объединение горнорабочих назначило забастовку на 1 ноября. Вильсон, в это время прикованный болезнью к кровати, поддавшись растущему влиянию Палмера, осудил забастовку шахтеров, назвав ее «совершенно неверной с точки зрения морали и закона» и попыткой вымогательства в преддверии холодных зимних месяцев^[1011]. Воспользовавшись полномочиями военного времени, срок действия которых считался завершенным с заключением перемирия, Палмер запретил объединению горнорабочих участвовать в забастовке. Это привело к тому, что Американская федерация труда и Конгресс производственных профсоюзов (АФТ – КПП) заняли еще более жесткую позицию и, игнорируя Палмера, выступили в поддержку 394 тысяч шахтеров, откликнувшихся на призыв к забастовке. Но Палмер не ослаблял нажим, а члены американского рабочего движения, как и их коллеги в Британии, не были готовы к полномасштабной конфронтации. 11 ноября руководство объединения горнорабочих было вынуждено признать, что «как американцы… рабочие не могут воевать с собственным правительством». После того как в дело вмешался министр труда, принявший решение об общем увеличении заработной платы на 14 %, шахтеры вернулись на работу.

Они добились большего результата, чем рабочие-металлурги, которые 8 января 1920 года, потеряв 20 человек и более 112 млн долларов зарплаты, прекратили забастовку, закончившуюся полной победой US Steel. От этого потрясения рабочее движение в США так и не смогло оправиться^[1012]. Разговоры об индустриальной демократии были забыты, а на смену им пришли новая дисциплина управления «индустриальными отношениями» и профсоюзы, создаваемые по инициативе компаний^[1013]. Коалиция Демократической партии и трудовых организаций, обеспечившая победу Вильсона на выборах в 1912 и 1916 годах, распалась.

III

В конце 1919 года генеральный прокурор Палмер выступил с новогодним посланием, в котором обещал продолжить неустанную борьбу против «красного движения», угрожающего всему социальному строю Америки. И под угрозой были не только магнаты из US Steel. «Двадцать миллионов человек в нашей стране владеют облигациями „Займа свободы”», – напоминал Пальмер своим слушателям^[1014]. «Красные хотят забрать их. Одиннадцать миллионов человек хранят сбережения в банках, а у 18,6 млн человек имеются депозиты в национальных банках— и красные нацелились на них». Эта оголтелая демагогия скоро превратила Палмера в посмешище. В 1920 году «красная угроза» пошла на спад так же быстро, как и волна забастовок.

Однако сохранялась совершенно реальная угроза сбережениям миллионов американских семей, и исходила она не от анархистов или иноземных радикалов, а от безымянных и вездесущих сил инфляции. К октябрю 1919 года даже в Америке, где общество было лучше, чем где-либо, защищено от последствий войны, индекс стоимости жизни вырос на 83,1 % в сравнении с 1913 годом^[1015]. Вплоть до конца 1917 года рост зарплат серьезно отставал. Только в 1918 году это отставание удалось наверстать в результате военной мобилизации экономик^[1016]. Однако с ускорением инфляции в 1919 году реальные зарплаты вновь уменьшились. Можно было бороться с забастовками, используя сформированные из бандитов охранные агентства. Судебные предписания могли запугать профсоюзных лидеров. Можно было пойти на уступки, даже согласиться на восьмичасовой рабочий день. Генеральный прокурор Палмер обещал покончить с незаконной торговлей и спекуляцией^[1017]. Но все имело мало отношения к трудностям, с которыми столкнулись десятки миллионов людей, чей жизненный уровень упал в результате резкого скачка цен. В мае 1919 года демократы штата Массачусетс направили находившемуся в Париже Вильсону телеграмму, в которой напоминали ему о том, что «граждане Соединенных Штатов ожидают Вашего возвращения и помощи в снижении стоимости жизни, считая это гораздо более важным, чем Лига Наций»^[1018]. Обращение осталось без ответа. В конце 1919 года для обеспечения достойного «американского» уровня жизни хватало 2000 долларов в год. К тому времени, когда началась забастовка, неквалифицированные рабочие на US Steel требовали повышения зарплаты хотя бы до 1575 долларов в год, что обеспечило бы им скромное существование^[1019]. Именно эта действительность, а не подрывная деятельность большевиков вызвала волну забастовок 1919 года, когда в 3600 отдельных выступлениях приняли участие 5 млн американских рабочих, что было своеобразным рекордом.