Читать книгу - "Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города. 1917-1991 - Наталия Лебина"

Соотношение в реалиях быта 1917–1991 годов элементов «преемственности» и «уникальности» измерить сложно. Очевидно одно: преувеличение значимости ориентиров прошлого означает признание нового общества сугубо традиционалистским, а гиперболизация «эксклюзивности» советского бытового конструкта чревата признанием его в качестве устойчивой аномалии. И то и другое является гиперболой. Важнее в данной ситуации выяснить, как на быт российских горожан влияли общецивилизационные процессы, и в первую очередь модернизация. Здесь значимы даже не главные показатели – рыночная экономика, гражданское общество, правовое государство. Говорить об их присутствии в 1917–1991 годах по меньшей мере наивно. Очевидно, что житейские практики горожан после событий 1917 года формировались под диктатом коммунистической идеологии и в условиях насильственной ликвидации частной собственности. Однако нельзя не заметить воздействия на городской быт и внешний облик советских обывателей достижений научно-технической революции (см. «Галоши», «Шуба», «Электроприборы»). В контексте общецивилизационных тенденций горожанин приобщался к практикам «рациональной еды», новым институциям общепита и продуктам (см. «Фабрика-кухня», «Чипсы»). Менялись объем, структура и содержание досуга городских жителей, происходили обособление и интимизация пространства свободного времени. Это отразилось, например, в изменении роли спорта в жизни советских горожан. Из гражданской обязанности он превратился в модный стиль поведения (см. «Акваланг»), чему, в частности, способствовало появление и внедрение в быт особых видов одежды для отдыха (см. «Дикари»). Детальное рассмотрение сюжетов, связанных с понятиями «волосатик» и «танцы», наряду с демонстрацией идеологического давления на телесность горожан позволяет выявить взаимосвязь советских житейских практик с западными канонами. Следует подчеркнуть, что в 1920‐х годах советская государственность вполне лояльно относилась к сексуальной активности населения в достаточно разнообразных формах (см. «Интим»). Новая Россия стала первой страной мира, разрешившей аборты и прекратившей преследование гомосексуалов. И в данном контексте раннебольшевистская бытовая культура оказалась значительно более модернизированной, нежели западная. Российские горожане приобщились и к ценностям «великой сексуальной революции 1960‐х годов», что выразилось не только в либерализации отношения власти к проблемам интимности, но и в дальнейшем укоренении в практиках повседневности стиля унисекс (см. «Юнгштурмовка»). Реалии жизни российских городов в целом и нашей семьи в частности позволяют размышлять и о зарождении на советской почве, особенно в 1950–1980‐х годах, элементов «общества потребления» (см. «Язвы», «Юнгштурмовка») – а это признак модернизации. Безусловно, многие процессы «осовременивания» быта, развивавшиеся в СССР и западных странах, были асинхронными¹⁰⁷². И все же согласиться с распространенным утверждением о том, что революция 1917 года вообще сняла «проблему модернизации с повестки дня»¹⁰⁷³, нельзя. Прием бытовизации/антропологизации российской исторической действительности 1917–1991 годов позволяет с определенной долей уверенности утверждать, что в советской действительности, несомненно, шел процесс превращения «традиционного» общества в «современное». Но идеологические парадигмы, плановая экономика, социалистическая собственность на средства производства и недвижимость были непреодолимым препятствием на пути модернизации обыденной жизни россиян.

В конце хочу вновь прибегнуть к фольклору, правда не совсем советского происхождения. Немецкий коллега моего мужа, а теперь уже наш общий друг Ханс-Йоахим Поль, до объединения Германии заместитель директора по науке в корпорации Carl Zeiss Jena, рассказывая о специфике темперамента немцев и австрийцев, ссылался на следующий анекдот: «На вопрос о положении на фронте немцы обычно отвечают: „Положение страшное, но не безнадежное“. Австрийцы же констатируют: „Положение нестрашное, но совершенно безнадежное“». Последнее можно отнести к характеристике быта советского города.