Читать книгу - "История древней Испании - Юлий Циркин"

Армия поглощала наиболее мобильные и активные элементы местного общества^[1241]. Но, во-первых, их было не очень много, а во-вторых, и это, пожалуй, главное, армия служила скорее каналом перетекания этих элементов в наиболее романизованные районы, особенно в Тарракон, а также в другие провинции, где могли служить и где оставались воины, набранные в Испании. Это оттягивало с северо-запада какую-то часть наиболее динамичного слоя населения, что скорее сдерживало процесс романизации, чем способствовало ему. Надо иметь в виду еще одно важное обстоятельство. Из всех известных нам по именам легионеров 59% были Юлиями и 10% — Флавиями^[1242]. А это означает, что подавляющее большинство воинов легиона были гражданами, причем большая часть уже со времени Цезаря и Августа. Из двух основных функций римских вооруженных сил — защита границы от внешнего врага и поддержание внутреннего порядка и власти — испанская армия выполняла только вторую^[1243]. Представляя прежде всего полицейскую силу, она в определенной степени противостояла местному населению, что ограничивало ее воздействие на него. С другой стороны, армия приносила с собой строительство дорог, укреплений, лагерей, из которых, как говорилось выше, могли развиться гражданские поселения^[1244]. Роль армии, таким образом, была противоречива, но все-таки ее в лучшем случае можно считать лишь одним (и далеко не самым значительным) фактором романизации туземной среды^[1245].

Что же касается самого военного лагеря (как непосредственно легиона, так и его отдельных вексилляций и вспомогательных единиц), то он, разумеется, был изъят из городской и квазимуниципальной системы и представлял собой самостоятельный элемент социально-политической структуры римской Испании.

Исключенными из муниципальной системы были также рудники. Некоторые рудники Северо-Западной Испании стали разрабатываться римлянами вскоре после захвата этих территорий, возможно, к концу правления Августа^[1246]. Эксплуатация большей части других началась через несколько десятилетий после завоевания, в основном, как кажется, при Тиберий^[1247]. Здесь стояли войска, и уже сам факт сохранения в мирном районе вооруженных сил свидетельствует о стремлении правительства обеспечить бесперебойное поступление металла и, следовательно, о значении этого металла для империи. Недаром Плиний (III, 30), подводя итог своему описанию Испании, говорит, что вся она изобилует свинцовыми, железными, серебряными и золотыми рудниками. А в конце своего труда (XXXVII, 202) римский энциклопедист, сравнивая Испанию со сказочной Индией, называет среди испанских богатств рождение самых разных металлов. Испанское серебро, по Плинию (XXXIII, 96), самое лучшее. А что касается золота, то, по его же словам (XXXIII, 67), сухие и бесплодные горы Испании обильны этим металлом. А Плиний хорошо знал свой материал. Его описание рудников полностью подтверждено современными археологическими открытиями^[1248].

Во времена империи рудники принадлежали императору^[1249]. Это исходило из теоретического принципа, что вся провинциальная земля является собственностью либо цезаря, либо римского народа (Gains II, 7)^[1250]. Если в сельскохозяйственных регионах это верховное право собственности выражалось, вероятно, лишь в уплате налога, то в горнорудных оно стало основанием для появления иной организации жизни и производства.

Каждый рудник состоял из нескольких (иногда довольно многих) копей (putei) и поселка (vicus) (Vip. I, 37), в котором жили предприниматели, их рабочая сила, администрация рудника и, видимо, солдаты, поддерживавшие в нем порядок, а также располагались различные подсобные службы. Вне поселка находилась территория, тоже принадлежавшая руднику (Vip. I, 38). Имперскую администрацию в руднике возглавлял прокуратор, в распоряжении которого имелись рабы и отпущенники цезаря (Vip. I, 23). Сами прокураторы, вероятнее всего, тоже были императорскими отпущенниками^[1251].

Золотые рудники северо-запада и севера разрабатывались непосредственно императорской администрацией^[1252]. Видимо, это привело к созданию особой прокуратуры per Asturiam et Gallaeciam всаднического ранга^[1253]. Другие рудники сдавались в аренду отдельными копями, но оставались под контролем прокуратора, который в соответствии с законом и местными распоряжениями регламентировал все стороны и даже мельчайшие детали деятельности арендаторов: и тех, кто арендовал копи, и тех, кто брал в аренду подсобные службы. Система управления и аренды таких рудников хорошо видна в надписях из Випаски^[1254].

Вторая надпись (Vip. II), найденная в 1906 г., датируется правлением Адриана, ибо упоминание имени этого императора (2) не сопровождается прилагательным divus^[1255]. Первую (Vip. I), обнаруженную еще в XIX в., теперь тоже относят к адриановскому времени^[1256]. Вероятно, оба документа действовали в Випаске одновременно, и один представлял более общий закон, сообщенный в виде письма прокуратору данного рудника, а другой — конкретное распоряжение по руднику^[1257]. Однако и последнее было, видимо, составлено по определенным правилам, что позволяет распространить его положения и на другие рудники, в том числе и в сенатской Бетике.