Читать книгу - "Вне закона - Овидий Горчаков"

Убитого партизана хоронили посреди его родного села сбоку от шляха. Все пять отрядов стояли стройными рядами, фронтом к зияющей черной яме. Ряды партизан окаменели. Поодаль тесной толпой сгрудились жители Трилесья – старики, женщины, дети.

Только ветер шевелит волосы над мертвым лицом. Убитый партизан лежит в открытом некрашеном гробу, сколоченном из свежеобструганных сосновых досок из Хачинского леса. По местному обычаю на груди у покойника лежат кепка, кисет с табаком… Лицо старухи матери, обрамленное седыми прядями и черным платком, словно одеревенело, только бескровные губы да вспухшие красные веки дрожат, но по глазам ее, когда она обводит нас невидящим взглядом, видно, что погас свет ее жизни, опустел для нее мир. Отец партизана, сгорбленный горем кряжистый бородатый кузнец, одной рукой скреб бороду, а другой поддерживает молодую девушку – невесту убитого. Говорят, свадьба была назначена на Покров. Говорят, этот венок полевых цветов у гроба – от невесты. И еще говорят, что она попросилась в отряд и Аксеныч передал ей винтовку убитого. У гроба замер почетный караул из пяти боевых товарищей, по одному от каждого отряда. А ветер гонит клочья розовых облаков по вечернему небу, закручивает столбы пыли на шляхе. Гнутся под его напором придорожные кусты, пылают светлой изнанкой листьев. В ближнем дворе хлопают развешанные простыни. Всюду движение, трепет жизни. И – мертвое лицо…

– Что же это они, каты, зробили с тобой?! – душераздирающе причитает мать, припав на широкую грудь сына. – Кровинушка моя! Ягодка, родненькая, радость ты моя короткая!.. Дитятко мой любимый! Какой же ты был хороший, послушный и ласковый сыночек! Как почитал отца с матерью!

Полевой негромко произнес несколько прощальных слов. За комиссаром стояла старушка с иконой. Кто-то шумно высморкался, заголосили бабы. Дотлевал закат на березах. Вот подняли крышку гроба. Жуткое и гордое, торжественное безмолвие. Шумит только ветер, хлопает белье…

В голове путаются какие-то слова, красивые и верные слова. В душе звучит скорбная музыка. Хочется говорить стихами, но стихи не получаются… Хорошо, нет Самсонова. Он испортил бы эти торжественные, скорбные минуты своим пустозвонством. «Лес по дереву не тужит!..»

Еще одна могила. А сколько таких могил, наверное, роют в эти дни под Чериковом и Краснопольем – там, где прошли батальоны карателей. Операция «Сова» и десять других таких же операций. Сотни Красниц и Ветринок. А на фронте… сколько могил вырыли сегодня на фронте?

Погиб боевой товарищ. Да, длинной и трудной будет дорога к победе. Много вырастет слева и справа от нее наших могил. Но народ неистребим, бессмертен… Сегодня мы срубили еще одно дерево в лесу, обтесали еще один могильный столб. Но нас столько же, сколько в лесу деревьев. Кончится война, а лес будет стоять, зарастут его раны… Но сколько бы лет я ни прожил, и в глубокой старости каждый вечер в деревне, глядя на дотлевающий на русских березах закат, на эти угасающие и негасимые свечи, буду я вспоминать партизанские похороны…