Читать книгу - "Крушение германского блицкрига в 1914 году - Максим Оськин"

Помимо того, напомним, что русская оперативная мысль Восточно-Прусской наступательной операции заключалась в том, чтобы дать время 2-й армии выйти на железнодорожную магистраль в районе Алленштейн — Остероде. Это должно было отрезать противнику отход за Вислу. Поэтому, как предполагалось до войны, 1-я армия и не должна была форсировать свое продвижение вслед за неприятелем вглубь Восточной Пруссии, чтобы 2-я армия успела перерезать железную дорогу. То есть, 1-я армия должна была приостановить свое движение. Вероятно, что командующий 1-й армией, давая своим войскам отдых 8 августа, учитывал и этот момент.

На фронт!

Не было нужды и в дневке 8 августа, особенно — для конницы. По крайней мере, авангарды вполне могли двинуться вперед. В этой дневке сказались традиции прошлых войн. Но возможно, главная ее причина заключалась в том, что ген. П.К. фон Ренненкампф не успел наладить связь между отдельными подразделениями, чтобы твердо взять управление армией в свои руки. Этим отчасти объясняется и личное бездействие командующего армией, и отсутствие в сражении армейской конницы ген. Гуссейна хана Нахичеванского. К тому же, нельзя забывать, что русский тыл еще не был устроен. Это значит, что русская артиллерия имела при себе лишь часть положенного возимого боезапаса, а пополнение его не могло быть своевременным, так как полное отмобилизование русских тылов даже по плану должно было произойти только на двадцать первый день со дня объявления мобилизации (Гумбиннен русская армия вписала в свою боевую летопись на восемнадцатый день). А ведь еще требовалось и доставить снаряды в войска. Так, например, конница 1-й армии в бою у Краупишки — Каушен расстреляла большую часть своего боезапаса, который был пополнен только 9 (22) числа. Это стало одной из основных причин бездействия русской кавалерии в день Гумбиннена: стрелять конной артиллерии фактически было уже нечем.

Как бы то ни было, поражение немцев под Гумбинненом не было ни решительным, ни тяжелым в тактическом отношении (иное дело — стратегическое значение данной небольшой победы, побудившей немецкое верховное командование приступить к переброске войск из Франции на Восточный фронт). Значительную роль в том, что русским не удалось добиться решающего успеха при Гумбиннене стало даже не столько соотношение сил, сколько «сюрприз», преподнесенный германскими тяжелыми батареями. Как свидетельствует участник тех боев Г. Гоштовт, спустя несколько дней при дальнейшем движении вглубь Восточной Пруссии, «пехотинцы шли бодро, несмотря на два предшествовавших больших перехода. Они еще были полны впечатлений от победоносно кончившегося Гумбинненского боя. Жаловались только на обилие у немцев артиллерии». Ясно, что германское превосходство в артиллерийском отношении, подмеченное русскими солдатами, являлось, прежде всего, результатом действия на поле боя тяжелых гаубиц.

В свою очередь, генерал П.К. фон Ренненкампф, оценивая роль тяжелой артиллерии неприятеля, так доносил командующему Северо-Западным фронтом ген. Я.Г. Жилинскому о Гумбинненском сражении: «В боях 4 и 7 августа наибольшее число потерь относится на счет артиллерийского огня противника… подталкивание залегших цепей способом Драгомирова, примененное немцами, видно, не удалось; бросаемые вперед батальоны, дойдя до своих цепей, залегают и не подвигаются вперед, боясь своего же огня сзади». Указывая, что противник превосходит русских в техническом отношении, командующий 1-й армией посчитал, что русские превосходят неприятеля в ружейном огне, моральном отношении и военном искусстве. Что касается последнего, то генерал Ренненкампф явно поторопился в своей оценке.

Французский территориальный полк отправляется на фронт

Исходя из вышесказанного, видно, что по всем объективным показателям исход сражения под Гумбинненом должен был стать успешным совсем для противоположной стороны — для немцев. Мало того, что русские войска уступали врагу в огневом отношении, так еще и были лишены армейского руководства и поддержки со стороны собственной кавалерии. Характерно, что значение сражения при Гумбиннене отлично сознавалось во Франции. Так, всем офицерам, участникам боя — «Спасителям Парижа», как называли во Франции войска 1-й русской армии — были заготовлены ордена Почетного Легиона. Французы полагали, что это только начало. Так, отец сражавшегося в 1-й армии барона П.Н. Врангеля, Н.Е. Врангель, в это время находившийся в Париже, вспоминал о настроениях парижской публики: «Пришла весть о вторжении Ренненкампфа в Восточную Пруссию, и восторгу не было предела. Русские стали героями дня, русских носили на руках. На улице нас останавливали незнакомые, спрашивая, когда мы будем в Берлине. Что скоро, в том никто не сомневался, но когда? Через день, через два. О неделях никто и слышать не хотел».