Читать книгу - "Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена? Правда Сталина - Арсен Мартиросян"

Ну а, к примеру, истребители — тоже только наступательный вид боевой техники? Или все-таки хороши они и в обороне тоже?!

Ну объясните, пожалуйста, г-н «профессор Академии военных наук», как истребители противовоздушной обороны умудрились nonacmь в сугубо наступательные виды оружия? Как, если в названии их функции заложен в первую очередь оборонительный смыслс: во-первых, истребитель от слова истреблять, во-вторых, противовоздушной обороны!

Кстати, cyдя по всему, наибольшее неудовольствие «профессора Академии военных наук» вызвало решение руководства СССР об интенсификации производства в авиапромышленности, принятое, по словам «профессора», в феврале 1939 г. Согласно же подлинным фактам это решение было принято в июне 1939 г., а в сентябре того же года — еще одно, дополнительное; надо полагать, воспоминания бывшего наркама авиапромышленности СССР А. И. Шaxypuнa имеют право на большее доверие, нежели слова профессора. В начале же 1939 г. было принято решение о проектировании и создании новых типов баевых самолетов. Такова подлинная Правда.

Предыстория же этих постановлений такова. С 1937 г. к Сталину, который и так постоянно уделял особое внимание РККА, а авиация вообще была его любимым детищем, cmaлu nocmynamь различные предложения, в том числе и от военных, особенно летчиков, воевавших в Испаиии, об улучшении и модернизации, в чacmнocmu, советской боевой авиации.

Особую раль сыграли письма летчика Сергея Порфирьевича Денисова и летчика-иснытателя, начальника ЦАГИ, главного инженера НИИ ВВС РККА Ивана Федоровича Петрова (впоследствии генерал-лейтенанта) (см., например: Грибанов С. Заложники времени. М., 1992. С. 69.)

Вдоволь наевшись преступным равнодушием военно-промышленной бюрократии руководящего типа, они, поскольку терпение у них лопнуло, обратились нenocpедcmвeннo к Сталину, который мгновенно понял суть их очень дельных предложений — потому-то и были приняты такие решения. В те времена куда легче было добился приема у «тирана» Cmалинa, особенно ежели с дельным вопросом напрашивались на прием, нежели сейчас у какого бы mo ни было «демократа»-президента, не говоря уж о всякого рода дурных на голову «оттепельщиках» типа лысого кукурузника. Потому и появились у нас новые самолеты, новые танки новые пушки и т. д. и т. п.

А сколько вообще таких решений нринял в то время Сталин — и все ведь во имя усиления оборонной мощи, а не наступательной! Едва ли мы когда-либо узнаем их точное количество. Но дело-mo, конечно же, не в этом. Вся cymь в том, что Сталин действительно вел исключительно интенсивную подготовку к отпору грядущей агрессии Гитлера, лишь мизерная часть которой нам известна и еще менее того приведена здесь.

Как видите, свои выводы Сталин сделал — заблаговременно сделал. Он вообще все и всегда стремился делать заранее и обстоятельно, стремясь избежать опасных неожиданностей, дабы загодя обезопасить СССР!

Смеем ли мы, в том числе и неназванные здесь «профессор Академии военных наук» и ему подобные, хоть в какой-то мере упрекать его, Сталина, за столь беспрецедентную — особенно на фоне современного редчайше плачевного состояния обороны России — заботу об усилении обороны СССР накануне уже отчетливо надвигавшейся агрессии Гитлера?!

Нет и не может быть у нас такого права, как, впрочем, и оснований для таких упреков! Потому как заблаговременные выводы Сталина и предпринятые им меры для их реализации были абсолютно верны, в том числе и особенно с военной точки зрения!

А вот что сделали Тимошенко и Жуков — об этом еще еся книга впереди…

«Секретом Полишинеля» для высшего военного руководства страны накануне войны было и весьма специфическое понимание командованием вермахт варианта блиц«Дранг нах Остен»-крига.

Пикантной особенностью вышеотмеченного является то обстоятельство, что впервые данные о «специфике» понимания командованием вермахта варианта блиц-«Дранг нах Остен»-крига поступили в Москву еще в 1937 г., а вторично, по совпавшим данным из различных источников, они докладывались весной 1941 г., последний раз — в первых числах июня 1941 г.

Парадоксально, но факт, что знали и об особой ставке Верховного командования Германии на разгром основных сил Красной Армии именно в приграничных сражениях, что, как увидим, в принципе уже вытекало из самой стратегии блицкрига.

Впервые это стало известно еще в 1937 г., а непосредственно перед войной — в конце февраля 1941 г. — прошла серьезная дублирующая информация по этому же вопросу. Примечательно, что из содержания последней было очевидно, что очередной (второй) этап первичной проработки плана «Барбаросса» начался еще в середине осени 1939 г. А вот первому этапу начало было положено еще в 1936 г., о чем будет сказано ниже.

…Небезынтересно в этой связи отметить следующее. При сопоставлении содержания записи Коллонтай о ее беседе со Сталиным, в том числе и особенно выше уже приводившихся его слов а необходимости подготовки к omпopy гитлеровской агрессии, с опубликованными ныне данными из текущей развединформации того же периода становится совершенно очевидной мгновенная и точная реакция Сталина на данные разведки. Дело в том, что накануне его встречи с Коллонтай Сталин получил сообщение разведки, в котором его информировали о содержании выступления Гитлера перед своими генералами 23 ноября 1939 г. Фюрер тогда сказал: «Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе»^[21]. Но что особенно интереспо, так это тo, что со ссылкой на Мольтке Гитлер уже тогда вслух рассуждал о превентивной войне против Poccuu при блигоприятных условиях.

Мгновенную реакцию Сталина и зафиксировала Коллонтай, не подозревая, естественно, о конкретных причинах такого его заявления…

Как увидим из дальнейшего, с 1937 г. располагали и эпистолярным описанием сути прототипа замысла операции «Барбаросса» — в то время она называлась непритязательна просто: «Восточная кампания».

Более того, с начала того же 1937 г. располагали первичными данными о возможности нападения Германии на СССР в 1941 г., а к весне 1941 г. было уже очевидно, что, несмотря на все зигзаги стратегической мысли, с 1937 г. никаких особых принципиальных изменений в замысле агрессии не произошло, фиксировались лишь изменения в ряде тактических решений.