Читать книгу - "Первая мировая. Во главе "Дикой дивизии". Записки великого князя Михаила Романова - Владимир Хрусталев"

Женитьба Михаила Александровича на фрейлине А.В. Коссиковской (1875–1923) не состоялась. Вся эта любовная история проходила на фоне частых террористических актов и убийств в стране в годы Первой русской революции (1905–1907). Великий князь Константин Константинович 12 августа 1906 г. записал в дневнике: «Грабежи и убийства по всей России продолжаются. Грабители, убийцы большей частью благополучно скрываются. В воскресенье прочли в газетах об ужасном покушении, совершенном на жизнь первого министра Столыпина в его даче на Аптекарском острове, причем сам Столыпин уцелел, а сильно пострадали его дочь и сын; много убитых и раненых»^[45].

На следующий день, 13 августа 1906 г., подобная запись в дневнике великой княгини Ксении Александровны:

«Газеты полны ужасными подробностями вчерашнего взрыва, просто читать жутко и ужасно. Бедная девочка, очень трудно, и не знают еще, надо ли делать ампутацию ног! Еще вся эта кровь не остыла их, уже новая пролита. Бедный Мин – этот чистый, хороший человек и преданный своему долгу и Государю, убит вчера вечером /…/ на вокзале, на глазах у жены и публики, 5-ю пулями в спину, женщиной! Месяцами его преследовали и, наконец, убили! Господи, что это за невыносимое время! Людей убивают как дичь, ничем не стесняясь, с возмутительным хладнокровием и спокойствием. Как и чем все это кончится, и куда же мы идем?! Несчастная его семья, как больно, жалко ее. Господи и сколько таких по всей несчастной России. /…/ У Миши тоже ужасные боли в спине и ногах и тоже к вечеру жар 37.9°. Он много сидел у меня и после чая разделся, надел халат и устроился [у] меня в спальне! Сидел до 10 ч. вечера»^[46].

Император Николай II предпринял ряд мер к обузданию волны террора. В его записке премьер-министру Петру Аркадьевичу Столыпину (1862–1911) читаем:

«Непрекращающиеся покушения и убийства должностных лиц и ежедневные дерзкие грабежи приводят страну в состояние полной анархии. Не только занятие честным трудом, но даже сама жизнь людей находится в опасности.

Манифестом 9 июля было объявлено, что никакого своеволия или беззакония допущено не будет, а ослушники закона будут приведены к подчинению царской воле. Теперь настала пора осуществить на деле сказанное в манифесте.

Посему предписываю Совету Министров безотлагательно представить мне: какие меры признает он наиболее целесообразными принять для точного исполнения моей непреклонной воли об искоренении крамолы и водворения порядка.

Николай.

14 августа 1906 г.

P.S. По-видимому, только исключительный закон, изданный на время, пока спокойствие не будет восстановлено, даст уверенность, что правительство приняло решительные меры, и успокоит всех»^[47].

На семейном фронте многочисленных членов Императорской фамилии далеко было не все ладно. Великий князь Константин Константинович в очередной раз с возмущением записал в дневнике:

«6 ноября 1906 г. – Павловск. Узнал с ужасом от жены, которая была на гусарском празднике, что Стана Лейхтенбергская разводится с Юрием и выходит замуж за Николашу!!! Разрешение этого брака не может не представиться поблажкой, вызванной близостью Николаши к Государю, а Станы к молодой Государыне; оно нарушает церковное правило, воспрещающее двум братьям жениться на двух сестрах. Кириллу не позволили жениться на Ducky, а Мише на Beatrice, как на двоюродных сестрах; но Стана, если не по рождению, то по первому браку, приходится Николаше двоюродной сестрой. Развод в семье в это смутное время является обстоятельством, весьма нежелательным и прискорбным»^[48].

Михаил Александрович, несмотря ни на что, продолжал упорствовать в своем стремлении жениться на А.В. Коссиковской. В дневнике его сестры Ксении Александровны от 3 января 1907 г. имеется запись:

«Мише Ники категорично объявил, что он ему не разрешит жениться ни под каким видом. Он в отчаянии, но продолжает все-таки надеяться!»^[49]

Весной и в начале лета 1907 г. у Михаила Александровича началась болезнь обострения язвы желудка. Его адъютант А.А. Мордвинов позднее писал по этому поводу в рукописных воспоминаниях:

«Великий князь почувствовал себя нездоровым и, как всегда, не обращал никакого внимания на свою болезнь – много гулял, ездил верхом, надеясь, по своему обычаю, усиленным движением излечиться. Но к весне его боли в области желудка и печени настолько усилились, что пришлось слечь и обратиться к врачам.

Их собралось очень много, не менее 7 человек, в числе которых были профессора Вельяминов, Сиротинин, Романовский, доктора Вестфален, Боткин и другие. Мнения у них довольно резко разделились – одни находили у Михаила Александровича явные признаки круглой язвы, другие, видимо, не желая огорчать взволнованную императрицу мать, высказывались более осторожно и считали невыносимую тупую боль лишь следствием давления на желудок каких-то других, переместившихся внутренних органов. Спорили очень долго и, наконец, сообща порешили назначить великому князю продолжительное молочное лечение, а когда боли после него прошли, потребовали поездку в Карлсбад, куда должен был быть вызван и знаменитый венский профессор Норден для окончательного диагноза»^[50].

В это время подготовки поездки за границу, т. е. 15 июня, его посетили князья императорской крови Гавриил и Иоанн Константиновичи:

«Мы с Иоанчиком поехали в Гатчину являться императрице Марии Федоровне. Мы поехали через Красное Село на моем автомобиле. Мы в первый раз в жизни были в Гатчине и Гатчинском дворце. Тетя Минни очень любезно нас приняла и оставила завтракать. Я помню, что за завтраком были дядя Георгий Михайлович с женой, а также великий князь Михаил Александрович и великая княгиня Ольга Александровна. Михаил Александрович в то время был в кирасирах Ее Величества, но временно не нес службы, потому что у него была язва желудка. Несмотря на язву, он был весел и очарователен, как всегда. Мы зашли в его комнаты. Они были маленькие и низкие, и в них было наставлено множество вещей. Мне рассказывали, что во времена императора Николая I в этих комнатах жила прислуга, но император Александр III, сам, будучи очень большого роста, любил маленькие комнаты и поселился в них со своими детьми. Миша покатал нас по Гатчинскому парку на своем автомобиле, он им прекрасно управлял»^[51].