Читать книгу - "Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов"

В 1850 г., как уже знает читатель, Александр Иванович прогневал государя, отказавшись жениться против собственной воли. Очевидно, не очень при этом расстроился, зная, что дальше фронта, то бишь Кавказа, не пошлют. А именно этого он больше всего желал. И впрямь уже в мае ему было приказано сопровождать в Тифлис наследника-цесаревича. В конце того же года Барятинский стал командиром Кавказской гренадерской бригады, а весной следующего, 1851 г., — начальником левого фланга Кавказской линии. Все это время (до 1853 г.) полководец провел в Чечне, «настойчиво и систематически подчиняя ее русскому владычеству». В истории военного искусства остались его решительные действия против Шамиля у села Воздвиженское, при взятии с боем Шалинских укреплений, блестящая атака неприятельской позиции на Мичике и штурм аула Хан-Кале.

Все более явственно вырисовывалась оригинальная тактика действий Барятинского, позволявшая решать сложные задачи с минимальными потерями: широкое ведение разведки, использование скрытых обходов. Он широко применял рубку просек, которые открывали войскам простор для маневренных действий между опорными крепостями. Новым словом была тесная координация действий различных войсковых подразделений и милиции.

И вот что еще важно: в отличие от многих столичных сановников, Александр Иванович понимал, что одной только военной силой Кавказ не замирить, поэтому немало сил положил на административно-хозяйственное переустройство края. На захваченной территории прокладывались дороги и просеки, в поддержку центральной власти на местах создавались органы военно-народного управления с учетом традиций горских народов. Хасав-Юрт, где дислоцировался Кабардинский полк, быстро стал расти и притягивать к себе всех, кто не желал присоединяться к Шамилю. Барятинский умело использовал традиционное право народов этих мест, противопоставляя его нормам шариата, без крайней необходимости не нарушал местные обычаи, щадил самолюбие горцев.

Возведенный в чин генерал-лейтенанта Барятинский в 1853 г. с согласия Воронцова был назначен на должность начальника штаба отдельного Кавказского корпуса. Открывалось, таким образом, широкое поле деятельности, чего давно жаждал полководец.

Борьбу с Шамилем, однако, пришлось временно свернуть из-за начавшейся Крымской войны. Барятинский был командирован в Александропольский отряд князя В.О. Бебутова и принял активное участие в сражении у селения Кюрюк-Дара, решившего судьбу всей кампании в Закавказье. 6 июля 1854 г. 18-тысячный русский отряд наголову разгромил 40-тысячную (по другим подсчетам, 60-тысячную) армию турок. Обрадованный Николай I наградил Бебутова орденом Св. Андрея Первозванного (несмотря на то, что он имел чин только генерал-лейтенанта), а Барятинского — Св. Георгия 3-й степени.

Не поладив с генералом Н.Н. Муравьевым, заменившим умершего Воронцова, Александр Иванович уехал в Санкт-Петербург. Но, оказалось, только для того, чтобы в октябре 1856 г., будучи произведенным в генералы от инфантерии, вернуться в качестве главнокомандующего отдельным Кавказским корпусом (позднее — армией) и наместником его императорского величества на Кавказе. Он обратился к подчиненным с по-суворовски лаконичным приказом: «Воины Кавказа! Смотря на вас и дивясь вам, я вырос и возмужал. От вас и ради вас я осчастливлен назначением быть вождем вашим, и трудиться буду, чтобы оправдать такую милость, счастье и великую для меня честь». За энергичным приказом последовала столь же энергичная целеустремленная деятельность, позволившая в три года прекратить, наконец, длившуюся более полувека войну.

Барятинский проявил поистине государственный подход к делу, которого, к слову сказать, так недостает многим нашим современникам — военным и госчиновникам, взявшимся в посткоммунистическую эпоху решать проблемы Чечни. Скорейшее замирение на Кавказе требовалось самым настоятельным образом, ибо благоприятную почву находила здесь антирусская пропаганда Англии, Турции, Персии. Кроме того, война лежала огромным бременем на казне и не позволяла включить этот богатейший регион в хозяйственный и культурный процесс в рамках всей империи.

Чтобы быстро завершить боевые действия, был разработан план, предусматривавший решительное наступление на горцев, которые сосредоточились в восточных районах Чечни и Дагестана, с одновременным затягиванием уже существовавшей блокадной петли. С этой целью генерал Н.Н. Евдокимов, ставший теперь начальником левого крыла, должен был нанести удар по Шамилю в Чечне и отсюда проникнуть в Дагестан. Со стороны Лезгинской линии предполагалось постоянно и систематически ослаблять горцев разорением непокорных аулов, препятствуя оказанию помощи Шамилю с их стороны. Действия в Западной Чечне пока признавались второстепенными.

С завершением Крымской войны на Кавказе была сосредоточена 220-тысячная армия. Все ее генералы, начиная с Барятинского и начальника главного штаба Кавказской армии (в нее был преобразован отдельный Кавказский корпус) Д.А. Милютина, имели опыт горной войны, научились использовать численный перевес и превосходство современного стрелкового оружия. По указанию нового наместника воевали не только штыком, но и топором: рубили просеки, повышавшие маневренность войск, защищали их новыми крепостями. Барятинский нашел и еще один важный резерв: не останавливаясь перед подкупом, он повел дружелюбную политику в отношении мирных горцев, укрепляя тем самым свои позиции и ослабляя противника.

«Шамиля, — писал современник, — всегда сопровождал палач, а Барятинского — казначей, который тут же награждал отличившихся главарей и предводителей золотом и драгоценными камнями». В результате сочетания силовых и дипломатических средств давления на противника русским к 1859 г. удалось подчинить всю равнинную Чечню и восток Дагестана.

Напрасно взывал к уставшим от войны чеченцам Шамиль. С взятием 1 апреля 1857 г. его горной резиденции аула Ведено от некогда обширного имамата осталось лишь несколько районов горного Дагестана.

Чувствуя, что борьба вступает в решающую фазу, Барятинский выехал непосредственно к войскам. Вместе с начальником штаба — будущим фельдмаршалом Милютиным он подготовил мощную наступательную операцию против последнего прибежища имама. Финал трагедии разыгрался в августе 1859 г. у дагестанского аула Гуниб. Скала, где он был расположен, представляла из себя природную крепость, к тому же укрепленную по всем правилам военной фортификации. И тем не менее отряд из 400 человек, которым располагал имам, конечно, не мог сдержать подавляющую силу царских войск. 18 августа Барятинский предложил Шамилю сдаться, обещая отпустить его в Мекку с теми, кого пожелает взять с собой. Имам отказался, не поверив в искренность русского полководца, и с вызовом заявил: «У меня есть еще в руке шашка — приди и возьми ее!».

Тогда рано утром 25 августа начался решительный штурм. В самый разгар боя, когда осажденных осталось не более 40 человек, и они готовились подороже продать жизнь, огонь неожиданно прекратился: Барятинский вновь предложил почетную сдачу. Шамиль был убежден в коварстве «неверных», но отказ сыновей от дальнейшего сопротивления и уговоры соратников не подвергать гибели женщин и детей сломили старика.

Горшельт. Представление плененного Шамиля князю А.И. Барятинскому 25 августа 1859 г. под Ведено.