Читать книгу - "Маркус Вольф - Леонид Млечин"

О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал, — следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и советской власти… Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить всё немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы».

Советских немцев (а их насчитывалось почти полтора миллиона) наказали безвинно. Автономную Советскую Социалистическую Республику Немцев Поволжья ликвидировали. У немцев отобрали дома, мебель, скот; их погрузили в эшелоны и отправили в Казахстан, Красноярский и Алтайский края, Омскую, Новосибирскую области. 6 сентября приняли отдельное постановление «О переселении немцев из г. Москвы и Московской области». Всем давали сутки на сборы.

В Алма-Ате, куда эвакуировали столичные киностудии, Маркус Вольф подрабатывал на киносъемках в качестве каскадера — как опытный парашютист. Но авиастроению он учился недолго. Его судьбу изменила срочная телеграмма, состоявшая из одной фразы: «Обратитесь в ЦК КП(б) Казахстана для получения содействия в поездке в Уфу в распоряжение ИККИ. Вилков».

Константин Федорович Вилков был начальником управления кадров Исполкома Коммунистического интернационала (ИККИ), объединявшего коммунистов всего мира. С этой телеграммы началась новая жизнь Маркуса Вольфа. Меньше чем через десять лет этот человек, мечтавший строить самолеты, станет начальником разведки крупного европейского государства.

Азы будущей профессии Маркус Вольф постигал в годы Второй мировой войны в спецшколе Коминтерна, которую открыли в поселке Кушнаренково, в Башкирии. Школу разместили там потому, что аппарат Исполкома Коминтерна, когда немцы подступили к Москве, эвакуировали в Уфу. Как и руководство немецкой компартии во главе с Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом.

В столице Башкирии, о которой прежде Маркус и не слышал, он не задержался. На пароходе по реке Белой его отправили в Кушнаренково. Под школу Коминтерна отдали бывшую усадьбу. В суровую зиму вырубили прекрасную аллею старых дубов, которая вела через овраг к усадьбе.

В спецшколу зачислили всего сто курсантов. Маркус Вольф был горд, что и на него пал выбор. Лекции, семинары, военная подготовка, приемы конспирации. Поначалу курсантам школы Коминтерна разрешили сообщить родственникам свой адрес с припиской «Сельскохозяйственный техникум № 101», но потом по соображениям секретности переписку запретили.

Как и в обычной разведшколе, всем дали псевдонимы. Маркус Вольф стал Куртом Ферстером. Обращаться друг к другу можно было только по новому имени. Рассказывать о себе, о своем прошлом, называть настоящую фамилию категорически запрещалось.

В комнате, где поселили Вольфа, размещались 15 курсантов. Около каждой кровати тумбочка. В центре комнаты — круглый стол. Его соседями оказались в основном испанцы. Рядом с кроватью Вольфа стояла кровать немца Вольфганга Леонгарда. Его мать была осуждена за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» (сидела в лагере, потом отбывала ссылку), но на отношении к Вольфгангу это не сказалось. Тогда справедливость репрессий против врагов социализма и у него самого сомнений не вызывала. Впоследствии Вольфганг Леонгард, поработав в аппарате ЦК СЕПГ и Высшей партийной школе, сбежит из ГДР на Запад и напишет книгу «Революция отвергает своих детей», где подробно расскажет о школе Коминтерна в Башкирии и о Маркусе Вольфе, который к тому времени станет знаменитостью.

Утром курсантов будил звонок. Строились по национальным группам — испанцы отдельно, немцы отдельно. Старший группы по-военному докладывал начальнику школы о личном составе, и все отправлялись на спортплощадку — зарядка, гимнастика, упражнения на турнике, бег. Спорту в школе Коминтерна придавалось большое значение.

Кормили хорошо, обильно. На еду и вообще на условия курсанты не жаловались. А было бы плохо, тоже никто бы и слова не сказал, проявления недовольства исключались. Советский Союз приютил их, советские люди в трудные военные годы делились с ними всем, что имели, и нечестно было бы претендовать на привилегии.

В школе учились немцы, австрийцы, судетские немцы, испанцы, чехи, словаки, поляки, венгры, румыны, болгары, французы и итальянцы. Каждая группа готовилась вести партизанскую войну в своей стране. Кроме них обучалась еще одна группа, находившаяся в полной изоляции в отдельном домике за оградой, — корейские коммунисты. Никто их не видел, но о них все знали.

За месяцы, проведенные в школе, курсанты проработали историю компартии Германии и историю ВКП(б), разобрались в причинах крушения Веймарской республики и обстоятельствах прихода к власти Адольфа Гитлера, оценили положение в нацистской Германии и ход войны, вникли в политэкономию, исторический материализм и диалектический материализм.

Нацизм как теория и практика изучался на занятиях тщательно и серьезно с использованием первоисточников. В негативном плане на занятиях говорилось и о коммунистических отступниках — от Льва Троцкого, «предателя и агента гестапо», до исключенных из компартии Германии ее недавних руководителей-леваков Рут Фишер и Аркадия Маслова (родившегося в России).

У каждой группы был свой преподаватель. Руководителем немецкой группы назначили холодного и беспощадного Пауля Ванделя, чью фамилию в спецшколе переиначили в Класснер. Он работал в Коминтерне помощником самого Вильгельма Пика, который после ареста Тельмана стал председателем компартии Германии. В ГДР Пауль Вандель сделает карьеру — станет первым министром народного образования, потом послом в народном Китае и, наконец, заместителем министра иностранных дел.

Помогал Ванделю, который жил в Советском Союзе с начала 1930-х годов, Бернхард Кёнен, пожилой рабочий, менее искусный в политических и идеологических хитросплетениях. НКВД его арестовал перед войной, в заключении он потерял глаз, потом был выпущен. В ГДР он станет первым секретарем отделения партии в Саксонии-Ангальт. В 1953 году поедет послом в Прагу.

Особое место в учебном процессе занимал практический курс, который именовался «Политические вопросы современности». Курсантов учили методике ведения подпольной работы в третьем рейхе. Им предстояло создавать так называемые «народные комитеты» — тайные антинацистские организации.

Курсанты сами составляли учебные листовки (в том числе учились их печатать подручными средствами) и критически разбирали реальные листовки, выпускавшиеся Главным политуправлением Красной армии для солдат вермахта.

Много времени курсанты проводили в библиотеке. Туда среди прочего присылались пронумерованные секретные бюллетени, которые предназначались для советского идеологического аппарата: обзоры зарубежной прессы и иностранного радиовещания. Взяв такой бюллетень, полагалось расписаться в особом журнале. Зато курсанты в отличие от обычных советских граждан имели возможность узнавать, что происходит в мире.

Отдельно в школу пересылались из ГлавПУРа подборки подобранных на поле боя писем немецких солдат и офицеров на родину и писем из Германии на фронт. Был еще один секретный бюллетень, представлявший особый интерес для курсантов-немцев, — переводы официальных материалов нацистской Германии: декретов, законов, речей нацистских лидеров.