Читать книгу - "О величии России. Из «Особых тетрадей» императрицы - Екатерина II"

Научные интересы Екатерины находились преимущественно в гуманитарной сфере: филология, история, юриспруденция, педагогика. Среди искусств она предпочитала литературу и театр; живописью, скульптурой и архитектурой интересовалась гораздо меньше, к музыке была почти равнодушна. Между тем императрица основала картинное собрание Эрмитажа, в ее царствование было построено множество прекрасных зданий, в Петербурге появился знаменитый Медный Всадник.

Плодом ее занятий русским языком, о «силе выражений» которого она с гордостью писала Вольтеру, стало учебное пособие по русской грамматике и сборник пословиц. Главный труд Екатерины в области сравнительного языкознания вышел при ее жизни двумя изданиями под таким названием: «Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы».

Ее соавтором и редактором был академик П. С. Паллас, которому принадлежат также ценнейшие научные описания отдельных регионов Российской империи – по материалам экспедиции, финансированной Екатериной II.

«Наказ» вышел под именем автора, и это наиболее крупное сочинение императрицы как юриста и государствоведа. Мысли о воспитании, изложенные здесь, были развиты Екатериной в заметках по вопросам педагогики, в «Инструкции князю Н. И. Салтыкову» – воспитателю ее внуков, в аллегорических сказках «О царевиче Хлоре» (1781) и «О царевиче Февее» (1782).

Екатерина интересовалась русской историей уже в середине 1740-х годов, когда, мечтая об императорской короне, стремилась хорошо изучить эту страну, нравы и обычаи ее народа. Но постепенно этот интерес перерос в увлеченность, и историографические опыты, как и лингвистические занятия, стали для нее творческой необходимостью. Она читала труды Татищева, Ломоносова, Миллера, Шлецера и других авторов, писавших о России, и убеждалась в том, что «История России», которую можно было бы сравнить с «Анналами» Тацита, еще не написана.

В начале 1780-х Екатерина приступила к систематическому изучению рукописных источников – древнерусских летописей, древних актов, хранящихся в государственных и церковных архивах. Главный ее исторический труд – «Записки касательно Российской Истории» – в значительной мере является изложением документальных свидетельств, сведенных воедино, включает также генеалогию русских князей, параллельные хронологические ряды фактов русской и всемирной истории, гипотезы и комментарии автора.

Материалы к «Запискам» Екатерине помогали подбирать знатоки русских древностей – И. Н. Болтин, А. А. Барсов, И. П. Елагин, А. И. Мусин-Пушкин, митрополит Платон (П. Е. Левшин), А. П. Шувалов. Вместе с тем, как отмечает в предисловии к академической публикации «Записок» А. Н. Пыпин, весь «склад изложения, с начала и до конца однородный», указывает «на единоличную работу» императрицы. В архиве сохранились сотни рукописных листов – автографов Екатерины II на русском языке, относящихся к работе над «Записками».

Делая первые выписки из летописей, императрица не претендовала на звание историка-профессионала, намереваясь составить что-то вроде учебного пособия по отечественной истории для своих внуков. Но она все-таки стала профессионалом, и шесть томов «Записок» адресованы в первую очередь будущему «русскому Тациту». Это – фундаментальное научное сочинение, фактография которого огромна, а многие авторские интерпретации исторических фактов не вызывают возражений у современных исследователей.

Конечно, полностью уйти от современности Екатерине-историку не удалось. В предисловии к «Запискам» она вступает в полемику с новейшими западными историками, чьи сочинения, выходящие «под именем Истории Российской», «скорее именовать можно творениями пристрастными…».

Екатерининские «Записки», основанные на отечественных источниках, о которых не ведали эти сочинители, должны были стать для Европы «окном в Россию», опровергнуть тенденциозные оценки ее исторического прошлого, возникшие у авторов «историй», где «каждый лист свидетельством служит, с какою ненавистью писан…».

В известном смысле «Записки» можно рассматривать и как монументальный исторический комментарий к «Наказу»; они идеологически однородны: приводя исторические примеры государственной мудрости россиян, Екатерина стремится показать превосходство сильной и просвещенной, мудрой и милосердной монаршей власти над всеми другими формами правления. Концепция «Записок» повлияла на замысел «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина.

С историческими фактами, которые уж совсем не вписывались в указанную выше концепцию, императрица-историк поступала точно так же, как и с непокорными подданными, которых ожидали опала или репрессии: Екатерина либо замалчивает эти факты, либо искажает их, «поправляя» историю во имя собственных умопостроений, как это будут делать в XX веке историки-сверхконцептуалисты А. Дж. Тойнби и Л. Н. Гумилев.

Екатерина забывает об обязанности историка быть объективным, когда рисует портреты сильных правителей Руси. Любуясь ими, она сознательно их идеализирует.

По версии Екатерины, князь Олег не убивал киевского правителя Аскольда, а только лишил его власти. Княгиня Ольга наказывает древлян – убийц князя Игоря, ее мужа, но в екатерининском повествовании, ранее неотступно следовавшем за летописью, вдруг образуется провал: отсутствуют ужасные подробности Ольгиной мести. И даже Святополк Окаянный отчасти оправдан: у него были коварные, преступные советчики. Резко отрицательные оценки действий Рюриковичей довольно редки в «Записках».

Екатерина словно хочет помирить всех русских князей – во имя будущего единства и могущества России. К центробежным силам, приведшим страну на край гибели, она относит властолюбивых бояр, «угодщиков и ласкателей», всех, кто, втершись в доверие к своему князю, давали ему плохие советы и первыми ему изменяли.

Этот сквозной мотив «Записок», безусловно, имеет документальную основу, но отражает и личный опыт Екатерины, всегда с опаской пользовавшейся советами представителей аристократической партии и нередко поступавшей вопреки этим советам.

Первые части «Записок» печатались в журналах екатерининского времени, а в 1787–1793 годах пять частей, одна за другой, вышли отдельными изданиями. По поводу появившихся в печати критических замечаний (напомним, «Записки» публиковались анонимно) Екатерина писала: «…я нашла во многом здравую критику «Записок касательно Российской Истории», но что написано, то написано: по крайней мере, ни нация, ни государство в оных не унижено».

Что ж, замечание справедливое, и этот разговор императрицы с критиками так характерен для эпохи просвещенного абсолютизма: Екатерине II угодно признать их правоту, но что-либо изменять в своем сочинении она не намерена… Однако сохранился экземпляр 5-й части «Записок» с исправлениями, сделанными рукой императрицы, – возможно, для будущего переиздания.

Между тем работа над «Записками» продолжалась, и в начале 1790-х Екатерина была увлечена ею еще больше, чем прежде. 9 мая 1792 года она писала барону Ф. М. Гримму: «Ничего не читаю, кроме относящегося к XIII веку российской истории. Около сотни старых летописей составляют мою подручную библиотеку».