Читать книгу - "Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников"

Выкурив ее, он бросил мундштук в пепельницу и заявил:

– Время вышло, Герман. Что скажешь?

Рохер опустил голову:

– Деньги дома есть, но всего двадцать тысяч. Мы собирались дачу в Подмосковье купить.

– Хорошую же дачу ты себе хочешь. Добротный дом у самой Москвы, у реки, в живописном месте стоит не дороже пятисот рублей. А ты за двадцать тысяч. Это не дача выйдет, усадьба целая.

– Поверьте, Федор Алексеевич, это не моя прихоть. У меня работа круглый год, а Маргарите Андреевне летом в Москве душно.

– Конечно. В усадьбе и любовников проще принимать.

– Да что вы все о неверности Маргариты говорите?

– А разве я не прав?

– Правы или нет, но это вас не касается.

– Пока ты не расплатишься, все, что касается тебя, важно и для меня. Признаюсь, Герман, мне доставляет удовольствие то, что жена наставляет тебе рога, а ты сопишь в платочек, мучаешься, однако ничего сделать не можешь. И это только начало, дальше хуже будет. Дойдет до того, что уважаемая Маргарита Андреевна прямо сюда мужиков начнет приводить, а тебя провожать в кабинет. Мне известны такие шалавы.

– Прошу вас, перестаньте, – чуть ли не взмолился Рохер.

– Ладно, мы действительно ушли от темы. Значит, в доме есть двадцать тысяч рублей?

– Да.

– Голову даю на отсечение, Герман, что, когда начну резать тебе уши, ты найдешь еще тысяч десять.

– Больше наличности в доме нет.

– Проверим!

Рохер испуганно отполз на край дивана:

– Что вы хотите делать?

– То, что и обещал. Буду потихоньку, аккуратно резать тебя. Так, кляп из твоих носков получится неплохой, а вот как быть с веревкой? Шнуры разноцветные на портьере! Они вполне подойдут.

– Я буду кричать!

– И сразу же получишь в морду. Я разобью твою физиономию, вышибу зубы, чтобы ты мог только шамкать. Я, Герман, в отличие от тебя занимался этим не один раз. Для меня убить человека – все одно что клопа придавить. Начнем проверку правдивости твоих слов?

– Не надо! У меня есть еще пять тысяч. Но это, Федор Алексеевич, клянусь, все.

– Ты знаешь, Герман, я как-то привык сомневаться в людях, а вот тебе сейчас верю. Двадцать пять тысяч нашли. Это хорошо, но мало.

– Но в доме больше нет ни копейки, я не обманываю.

– Верю, Герман. Денег в доме, кроме указанной суммы, нет, но есть драгоценности жены, разные безделушки.

Рохер прижал руки к груди:

– Федор Алексеевич, только не украшения жены! Маргарита за них меня со свету сживет.

– Не сживет, если будешь делать все по уму.

– Как это?

– Тебе же и за ассигнации достанется, так?

– Скажу, дал в долг. Мол, коллеге срочно понадобились деньги, через две-три недели вернет. Конечно, Маргарита устроит скандал, но не более. Я же потом перезайму, кое-что есть и на счете, о котором жена не догадывается. С деньгами вопрос решу, но с драгоценностями Маргариты я бессилен. Она просто пинками выгонит меня на улицу.

Волков усмехнулся:

– Ну и жизнь у вас! Послушать, так лучше повеситься. Ты можешь организовать вызов от клиента?

– В смысле?..

– В прямом! Но клиента надежного, который подтвердил бы, что ему действительно стало плохо и он посылал за тобой?

– В принципе могу. С одним таким мы часто втайне от семьи играем в покер. Он болен…

– Не важно, чем болен твой клиент. Значит, вызов ты организовать можешь.

– Да, но я не понимаю, что он даст.

– То, что тебя пару часов не будет дома.

– Но зачем?

– Затем, чтобы в дом забрались грабители.

– Грабители?

Волков укоризненно покачал головой.

– Вот что значит быть слизняком. Неужто до сих пор не допер, что самый лучший выход для тебя – ограбление квартиры?

– Ограбление, – тихо проговорил Рохер и ненадолго задумался. – Это выход, но откуда возьмутся грабители?

– Жизни ты не знаешь, доктор. Ступай в ночлежку. Там всяких темных личностей пропасть. Они разделают эту хату под орех – не узнаешь. Правда, пока будут работать, придется тебе посидеть у них.

– Зачем?

– Для страховки. Если твое предложение окажется подставой и кого-то из грабителей загребет полиция, то тебя зарежут в отместку. Посидишь у лихих людей, наведаешься к клиенту, а потом вернешься домой. Увидишь, что квартира вскрыта, вызовешь полицию, позвонишь тестюшке, можешь и жену обрадовать. И все! Полиция задержит дворника, но ничего не накопает против него и отпустит. Грабителей не найдут, потому как они еще до твоего заявления уберутся из Москвы. На тебя никто и не подумает. Зачем красть у самого себя? Конечно, разбойники кроме денег, которые ты заплатишь им за грабеж, прихватят из квартиры еще что-нибудь, мебель дорогую поломают, но ничего. Новую купишь. С дачкой подсобит тестюшка. Живи дальше по-прежнему.

– Но как я найду нужных людей? Приду в ночлежку и крикну: эй, мол, кто желает подзаработать деньги на грабеже моей квартиры?

– Говорю же, не знаешь ты жизни. Только объявись в ночлежке, тебя лихие люди сами в оборот возьмут.

– Да?

– Да! Только не психуй, веди себя спокойно и говори с мужиками строго. Помни, ты хозяин положения, а они всего лишь исполнители заказа. Если разбойники почуют слабость, то худо тебе придется. Могут и хату взять, и тебя кончить! Но это вряд ли. В общем, я идею тебе подал, поступай как знаешь, а сейчас давай-ка рассчитаемся!

Рохер отдал Волкову двадцать пять тысяч и шкатулку с драгоценностями жены, которые тянули примерно тысяч на пять. Это удовлетворило Волкова.

Рохер попросил:

– Федор Алексеевич, может, грабителями займетесь вы? Вам все-таки привычней иметь дело с подобной публикой.

– Может, мне самому и ограбить квартиру? Нет уж, Герман, я свое почти получил, остальное делай сам. У меня нет никакого желания тебя отмазывать. А насчет привычки – так все когда-то приходится делать впервые. Сейчас провернешь дело с ограблением, потом, глядишь, надоест терпеть гулянки жены. Будешь знать, как с ней вопрос решить. Набирайся опыта жизни, доктор.

– Боюсь я!

– О жене подумай. Как она сорвется, узнав, что ты забрал не только деньги, но и ее драгоценности.

– Об этом думать еще страшнее. Но вы сказали, что свое почти получили. Почему «почти»?

Федор посмотрел на Рохера и спросил:

– В гостиной ремонт делали, как вселились в квартиру?

– Небольшой. Супруга что-то по мелочам изменила.