Читать книгу - "Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский"

Шведские дезертиры из Штеттина в 1713 г. сообщали, какие приготовления к отражению возможного штурма делались в осажденном городе: «Неприятель обретаетца в страхе и по бостионам как пики и косы и мартирштерны и протчие, к тому потребные и сберегательные оружии и вещи, поставлены»^[102].

Как видно из приведенных выше цитат, подготовка к обороне велась как непосредственно перед нападением, так и в ожидании вероятной осады задолго до фактического появления неприятеля под стенами крепости. Свидетельства тому мы находим в письмах и реляциях, и большинство из них касается очищения местности от построек, которые могли бы способствовать успеху осаждающего. Впервые в ходе войны русские столкнулись с этим уже в сентябре 1700 г. под Нарвой, где «посады тотчас шведы кругом города пожгли и мызы, которые были около города, тайно около города пожгли ж, и мельницу, которая стояла выше города напереди, пожгли ж», – так докладывали царю И. Ю. Трубецкой и В. Д. Корчмин 15 сентября и добавляли, что для сбережения оставшихся мыз ими была отправлена конница^[103].

В ожидании появления шведов у Псково-Печерского монастыря царский указ от 5 января 1701 г. предписывал: «Буде… того монастыря и посадов уберечь от них [шведов. – Б. М.] никоторыми делы невозможно, и тот монастырь и посады, розведав о том подлинно, выжечь и опустошить… А над неприятельскими людьми, где явятца, промысл чинить, как возможно, чтоб тамошних жителей от приходу уберечь и до разорения не допустить» ^[104].

Военно-походный журнал Шереметева за 1702 г. сообщает, как в результате разорительных набегов московского войска на Лифляндию и Эстляндию шведы отказались от активных действий в поле и заперлись в крепостях, разорив то, что не дожгли «московиты»: «И около того местечка [Ага. – Б. М.] их же неприятелския села и деревни, также Дерптского уезду и к самой Колывани, захватили, и пожгли и разорили. И неприятель, видя изнеможение свое, около Дерпта посады, и села свои и деревни все выжгли сами» ^[105]; Дерпт был осажден и взят лишь двумя годами позднее. В 1703 г. – за год до того, как русская армия осадит Нарву во второй раз, – Шереметеву стало известно от «выходцев и шпигов», что шведы, «выезжая из Нарвы, за рекою Лугою жнут хлеб, такожде и сена косят и возят в Нарву, и хоромное строение, которое близ города, ломают, а подле Ивангорода делают крепости»^[106].

После взятия Нотебурга в октябре 1702 г. русские войска приостановили наступательные операции, однако в ближайшем шведском городе Ниене нападения «московитов» ждали со дня на день. Появление поблизости конного разъезда вызвало настоящую панику – караулы бежали в крепость, полевая армия Крониорта ушла на север, а комендант приказал зажечь посад ^[107]. Как сообщал первый выпуск русской газеты «Ведомости», «полковник Аполлов губернатор Нового Шанца… оной [город. – Б. М.] сжечь приказал, как и магацин, которой тамо собран был к пропитанию войска на четыре месяца» ^[108]. «Неприятель после того [взятия Нотебурга. – Б. М.] так отревожен был, что он опасался осады весь город без фортификации сущей против шанца выжег и больше двух дней в городе горело», – добавляет журнал барона Гизена^[109]. Таким образом, посад вне крепостных стен был уничтожен защитниками более чем за полгода до того дня, когда русские на самом деле появились в устье Невы.

Уничтожение близлежащих построек осажденными продолжалось и после формального начала осады. Иван Трубецкой сообщал царю из-под Нарвы 15 сентября 1700 г.: «Шведы тайно по ночам жгут окрестные мызы, как мы ни бережем их» ^[110]. Комендант Скитте приказал сжечь посад крепости, когда русские уже обложили Дерпт ^[111]. При этом, подавая пример людям, у которых в предместьи оставались дома и имущество, комендант первым велел поджечь свой собственный дом ^[112]. Отряд из Нарвы, 800 человек полковника Ферзена, 17 июня 1704 г. произвел вылазку для разрушения домов, заборов и садов, что и было выполнено успешно, без всякой потери, несмотря на сильный ружейный огонь осаждавшего ^[113]. Когда русские заняли город Митаву и осадили митавский замок, его комендант отказался сдаться и объявил царю, что если замок будет осажден со стороны города, то последний будет сожжен ^[114]. Следуя просьбам митавских горожан, Петр решил атаковать замок с другой, менее удобной, стороны. При обложении Риги первое появление русских войск под стенами форштата (укрепленного предместья) Коброншанец «произвело большой страх между форштадскими жителями и всякий бежал в город», – записал рижанин Гельме, «затем наш генерал, его превосходительство господин генерал-губернатор Нильс Штремберг приказал зажечь все дома и сады, находившиеся вне форштата, а также был отдан приказ жителям форштата разрушать свои дома и приводить в безопасность то, чего не хотели предавать огню»^[115]. Сожжение домов и садов вокруг Риги продолжалось несколько дней.

Под Выборгом при подходе русского корпуса 22 марта 1710 г. шведы попытались сжечь посад, но были отогнаны в крепость осаждающими ^[116].

Если за главной оградой крепости оставались внешние укрепления, которые гарнизон не надеялся удержать, их также старались срыть до прихода осаждающего: под 3 ноября 1709 г. в журнале рижанина Гельмса записано: «Ночью снят мост чрез Двину, Коброншанец до половины уничтожен, дома сожжены и укрепление нами совершенно оставлено; русские тотчас заняли его». Впрочем, уничтожение шанца замедлило работы осаждающего незначительно: «4-го и 5-го ноября русские усиленно работают в Коброншанце, укрепления почти возстановлены; говорят даже, что вооружены 12-ю полевыми орудиями» ^[117].