Читать книгу - "22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка - Михаил Алексеев"

ПРОСКУРОВ. Если попадает материал, надо его читать. Он замечательно напечатан – с иллюстрациями, с картинками.

СТАЛИН. (Показывает книжку) Здесь напечатана дислокация германских войск?

ПРОСКУРОВ. Так точно.

СТАЛИН. Этого нельзя вообще печатать.

ПРОСКУРОВ. Нельзя и секретно?

СТАЛИН. Нужно широко распространять, какой тираж?

ПРОСКУРОВ. 3 тыс. Никто не может купить, все под номером, секретно.

СТАЛИН. Нельзя такие вещи излагать, вообще печатать нельзя, печатать нужно о военных знаниях, технике, тактике, стратегии, составе дивизии, батальона, чтобы люди имели представление о дивизии, чтобы люди имели понятие о частях, артиллерии, технике, какие новые части есть.

ПРОСКУРОВ. Есть.

СТАЛИН. Это [“дислокация германских частей”] нужно для Генштаба и высшего командного состава»^[32].

В ходе обсуждения была сделана даже попытка найти оправдание тому факту, что поступавшая из Разведупра секретная литература не находит применения у потребителя, что свидетельствовало о непонимании у командиров всех уровней необходимости изучать зарубежный опыт и об отсутствии организации такого изучения со стороны вышестоящего командования:

«МЕРЕЦКОВ. Там стоит гриф “секретно”, домой я не могу взять книгу, а на работе не могу читать, работой нужно заниматься, а поэтому эти книги лежат без всякого движения, никто их не читает (выделено мной. – М.А.). Я не имею права взять книгу домой, положить к себе в портфель, так как она считается секретной. Командир полка совсем не возьмет эту книгу. …

МЕРЕЦКОВ. Тогда разрешите брать эти книги для чтения, но только с оговоркой– не терять или что-либо другое сделать с тем, чтобы книги не лежали в библиотеке.»^[33].

Разведывательные сводки с грифом «секретно» выпускал не только Разведупр, но и разведотделы штабов приграничных военных округов, пользование и хранение которых были предусмотрены особыми правилами и знакомство с которыми также носило единичный характер^[34].

Как выяснилось из выступления начальника военной разведки на местах не читали не только секретную литературу, но и несекретную:

«ГОЛОС. Книги должны быть в штабе.

ПРОСКУРОВ. Чем же объяснить, тов. Воронов^[35], что из 50 переведенных статей в Артиллерийском управлении прочитано только 7 статей двумя лицами. Эти статьи без всяких грифов, несекретные.

ГОЛОС. Где это проверяли?

ПРОСКУРОВ. У нас.

СТАЛИН. Нужно заинтересовать людей.

ПРОСКУРОВ. И еще десятки примеров можно привести.

СТАЛИН. Нужно уметь преподнести.

ПРОСКУРОВ. Эти сводки преподносятся в хорошем виде.

СТАЛИН. Человек посмотрит и отбросит эту книгу, введение какое-либо сделали бы, что-ли. Нужно посмотреть.

ПРОСКУРОВ. Есть, слушаю.

СТАЛИН. Люди завалены работой, эту макулатуру не хотят читать, они ее отбрасывают…»^[36].

В своем выступлении Мерецков затронул вопрос и об оперативной (агентурной) разведке:

«Мы обвиняли агентуру в том, что она нам не дала самых детальных сведений. Тут надо меру знать, агентуру нельзя всегда обвинять. У нас, например, был альбом УР противника, по нему мы и ориентировались. …

Нет, одних данных агентуры мало, нужна хорошая войсковая разведка. …. Агентура не всегда может дать точную точку расположения бетонного сооружения. Поэтому рассчитывать только на агентурную разведку нельзя. Я считаю, что всеми мерами нужно добиться научить войска вести разведку….

Нет у нас настоящей войсковой разведки так же, как, к сожалению, и агентурной»^[37].

Как выяснилось из выступления Проскурова оперативная разведка в ходе «Зимней войны» понесла большие потери и, в первую очередь, из-за ошибок в ее организации, без учета оперативной обстановки, в которой ей предстояло действовать:

«ПРОСКУРОВ. Что делала разведка? Здесь товарищи говорили, что трудно было воевать. Я должен буду доложить, что для разведки были такие же сложные условия.

Мы за все время выбросили довольно круглую цифру агентов, и надо отметить, что из них большинство погибли. …

ПРОСКУРОВ. Все-таки нам кое-что удалось сделать. У нас были замечательные агенты– радиоосведомители, которые приносили сведения, сидя в тылу за 70 км, присылали замечательные радиограммы. Вот я зачитаю несколько выдержек. (Читает) Это не войсковая разведка, это люди, которые прыгали с парашютом, ходили по тылам и сообщали сведения через радиосредства (речь идет об агентах, которых забрасывали в тыл противника – М.А.). Правда, как я уже сказал, больше половины таких людей погибло, к сожалению. Почему? Прежде всего мы вынуждены были бросать людей вдали от населенных пунктов. Спускается он, берет лыжи и идет, видит ответвление от дороги, лыжный след, но ведь население организовано, войска нацелены, его по лыжным следам обнаруживают и нагоняют, а поскольку глубокий снег, без лыж нельзя идти, его ловят. Трудности были колоссальные и особенно на Карельском перешейке, где плотность войск была колоссальна.