Читать книгу - "Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв"

Доцент немецкой секции Пауль Вендель вспоминал, как коминтеровцы помогали со сбором урожая колхозу «Большевик»^[89]. А житель села Е.А. Муромцев с гордостью рассказывал, как ему, 14-летнему подростку, дали ответственное задание: возить в бочке питьевую воду на ток, где работали иностранцы. Скоро и на виноградник пришли, помимо Димитрова, другие южане: слушатели-испанцы, итальянцы, французы^[90]. И разговаривали они друг с другом явно не на башкирском!

Снова обратимся к воспоминаниям М. Вольфа: «Чтобы сохранить школу в рабочем состоянии в суровую зиму 1942/43 года, в то время, когда бушевала битва под Сталинградом, нам пришлось вырубить прекрасную аллею из старых дубов, шедшую через овраг к усадьбе. Колоть дубовые чурки топорами и клиньями было ужасно трудной работой. В деревне оставались только женщины, дети, старики и инвалиды войны. Во время уборки урожая обученные слесарному делу из нашей среды ремонтировали тракторы и комбайны, остальные помогали на уборке. Это было так же жизненно важно, как и разгрузка барж. Мешки весом в 50 килограммов нужно было переносить по узким деревянным ступеням на крутой берег. Естественно, более сильные были в лучшем положении, но пот лился ручьями со всех»^[91]. То есть, опять же, – они встречались с местными жителями.

Более того, мы собственными глазами видели, что на Девичьей горе в Кушнаренкове (где нет аэропорта) стоит списанный самолёт. Для чего его там поставили, о чём он призван напоминать? Оказывается, в войну под Кушнаренковом был аэродром, на котором действовал филиал Уфимского парашютно-планерного клуба^[92]. Будущие разведчики осваивали там десантирование с воздуха. На этот же аэродром прилетали мгновенно узнаваемые советскими людьми лидеры международного коммунистического движения: помимо упомянутых выше австрийцев, немцев, итальянцев и болгар, бывала там и Пассионария – лидер испанских коммунистов Долорес Ибаррури^[93].

Среди тех испанок, которые ещё и родились тогда в Кушнаренкове, следует назвать переводчицу на кастильский язык «Мастера и Маргариты» Амайю Лакаса^[94]. Из этого, кстати, следует, что, в отличие от довоенной МЛШ, куда студентам запрещалось привозить родственников^[95], в Кушнаренково всё было устроено человечнее. Но, значит, и прозрачнее.

В общем, «конспирация» та еще… И тем не менее, даже для курсантов в Кушнаренкове была запретная зона. Дело в том, что помимо австрийской, болгарской, венгерской, испанской, итальянской, немецкой, польской, румынской и судетской секций^[96] там имелась и занимавшаяся отдельно корейская^[97] (которую скрывали даже от своих, так как Корея входила в состав Японии, а с Токио у Москвы до 1945 г. сохранялся нейтралитет).

Историю Кушнаренкова предстоит ещё писать и писать. Однако мы в дальнейшем сосредоточимся на тех выпускниках кушнаренковской и других спецшкол Коминтерна и советской разведки, которые добрались (или могли добраться) до Британии, – на реальных и потенциальных «ледорубах».

Глава II
Операция «Оранж». Футболист. Партиец. Разведчик?

Знаменитый советский футболист-«совиспанец» Агустин Гомес^[98]. Каким он был разведчиком?

…Согласно советским паспортам, предъявленным британским иммиграционным властям, этих советских агентов-«ледорубов» звали так: «Михаил Белов», «Антон Марсов» и «Иван Русаков». Однако в Лондоне сразу поняли, что никакие они не славяне, а выходцы с Пиренейского полуострова. Именно это следует из характеристик SOE.

О 27-летнем «Михаиле Белове» в SOE написали: «испанский француз с ярко выраженным испанским акцентом; возможно, баск; жизнелюбивый, болтливый»^[99]. Также в британских документах говорится, что он готовился к отправке в континентальную Европу и под французским именем – Michel Belfort, и под испанским – Miguel Gonzalez (правда, в последнем варианте отсутствовал полагающийся в таком случае по правилам испанского языка знак ударения над буквой «а»; впрочем, англосаксы не особенно задумываются о таких «мелочах»), и под смешанной франко-испанской фамилией Belfort Gonzalez.

В 28-летнем «Антоне Марсове» разглядели «возможно, испанца, но хорошо владеющего французским и имеющего родственников во Франции; весёлого, общительного». Также из документов SOE следует, что из Британии на континент он собирался под именем Antoine Martin.

30-летний «Иван Русаков» был описан как «маленький, чернявый, похожий на испанца; владеющий лишь азами французского или русского». Его «имя» – Jean Roussel.

Вместе они – группа «Оранж».

Из британских источников об этой англо-советской операции известно лишь то, что она была. Три агента-испанца парашютировались в ночь с 14 на 15 сентября 1943 г. в районе французского Авиньона^[100] с предполагаемым «прицелом» на Испанию. И это, по сути, всё.

Тем больше был соблазн решить эту головоломку с помощью российских материалов!

Однако и на российской стороне нас ждали «засады». Ни одно из этих имён и псевдонимов, найденных в TNA в Лондоне, мы не обнаружили в Москве – ни в РГАСПИ, ни в Государственном архиве Российской Федерации, где вообще-то хранятся дела всех «совиспанцев» по линии Красного Креста, а также документы о получения ими советского гражданства^[101]. Более того, согласно официальному ответу из СВР в адрес ВГТРК, не нашлись они и в картотеке советской / российской внешней разведки.