Читать книгу - "Арабский халифат. Золотой век ислама - Юлиус Велльхаузен"

Однако эта религиозная или показная религиозная оппозиция вряд ли была бы столь опасна для Омейядов, если бы не соперничество арабских племен, соперничество, которое не имело ничего общего с теократией, а происходило исключительно из «арабизма» и, более того, благодаря империи, которую создали арабы своими завоеваниями, поднялось на гораздо большую высоту, чем это было в доисламском язычестве. Наместники еще больше подстегивали его. В своем непосредственном распоряжении они имели лишь небольшую шурту – в некотором роде полицию; остальные войска состояли из мукатила провинций, то есть ополчения, племенных сил обороны. За счет умелых манипуляций они натравливали племена друг на друга и сохраняли свое главенство. Но это были лишь немногочисленные успехи и лишь в начале эпохи Омейядов. В основном получалось так, что наместник опирался на одно племя в борьбе против других, как правило на свое собственное, которое он часто приводил с собой с самого начала. Затем племя, которое он возвышал до положения личного войска, делило с ним власть и привилегии, дающие им в руки распоряжение постами и деньгами. Однако с новым наместником к власти приходило новое племя, в результате чего смещенное племя становилось заклятым врагом того, которое теперь стояло у кормила власти. Таким образом, этнические разногласия усугублялись политическими и спорами по поводу политических выгод. В этом отношении наихудшей была провинция Хорасан, принадлежавшая Басре. Там через Ибн Хазима большой власти достигло племя кайс, а через аль-Мухаллаба – племя азд уман. Вместо прежних ссор между племенами бакр и тамим начались первые разлады между племенами кайс и тамим, затем между азд и кайс и, наконец, между союзами азд-рабия и кайстамим. В Сирии и Месопотамии кайситы и кальбиты заняли разные стороны в споре о халифате между Ибн аз-Зубайром и Омейядами и тем самым развязали ожесточенную борьбу, из-за которой вражда продолжалась и после того, как вызвавшие ее политические причины давным-давно исчезли. Разногласия стали более опасными из-за уже существовавшей тенденции к образованию крупных племенных групп^[31]. В Сирии, а также в Хорасане кайситы играли в политике заметную роль. Они были разбросаны повсюду и широко представлены на высоких постах сакифитами, которые принадлежали к ним. Они держались сплоченно и первыми сформировали настоящую клику по всей территории халифата, бесстыдно стремясь к власти и господству. В ту же крупную группу, к какой принадлежали кайситы, входили и тамимиты, которых больше всего было в Басре и Хорасане, но они, к их чести, отличались родовой гордостью и не стремились так упорно к постам, да и не особо вмешивались в высокую политику. Первоначально они не были в хороших отношениях с кайситами, но затем объединились с ними в крупной конфедерации мударитов. С другой стороны, племя азд уман в Басре и Хорасане было самым заклятым противником кайситов и тамимитов. Они присоединились к остальным йеменцам, в число которых в Хорасане входили рабииты (бакриты), и, наконец, сирийское племя кудаа (кальбиты) тоже было вовлечено в этот круг. Они считались йеменцами, но было ли это так, не вполне ясно. На самом деле к йеменцам их привлекла только вражда к кайситам. Таким образом, опасный раскол продолжал нарастать^[32], сами курайшиты и Омейяды не могли удержать свои позиции перед лицом раздвоенности, которая разрывала весь арабский мир на два лагеря.

В этот же раскол вторглись неарабы. Они переходили в ислам огромными массами, особенно толпы иранских военнопленных в Куфе и Басре, чтобы таким образом получить личную свободу^[33], но не полные гражданские и военные права с их материальными преимуществами; они стали мавали – клиентами некоторых арабских родов. Только таким образом они могли быть приняты в теократию, будучи подопечными арабов, подчиненными им; одного только ислама было недостаточно, ибо теократия была по сути специфически арабским государством, империей арабов, властвовавших над завоеванными народами. Это противоречило идее теократии, которая не должна была быть земным царством (мульком), и ей даже не дозволялось иметь его, и тем более если речь шла об арабах, правящих мусульманами иных народов. Вера в Аллаха и признание его верховной власти полностью исключала национальные различия. Таким образом, мавали использовали ислам в качестве удобного способа для приобретения доли в теократии, чтобы потом перехватить привилегии у арабов. Благочестивые арабы сами поддерживали требования мавали; оппозиционные партии, например, искали в них союзников против Омейядов, которые фактически представляли господство арабского народа, а не ислама. Хариджиты шли впереди, допуская мавали на равных правах в свою общину и армию. Шииты последовали этому примеру и добились гораздо большего эффекта. Как мы видели, секта шиитов в Куфе объединилась с тамошними мавали, и таким образом продвинулись и они сами, и иранцы. В самой Куфе секту, конечно, арабы вскоре снова подавили, и она погрузилась в забвение, но позднее переместилась из Куфы на истинно иранскую почву, а именно в Хорасан, и распространилась там среди принявшего ислам коренного населения. Под знаменем ислама, то есть шиизма, хорасанцы сначала вытеснили арабов из своей собственной страны, а затем полностью уничтожили арабское правление и основали династию Аббасидов на месте династии Омейядов.

Обычные концепции востоковедения весьма нуждаются в исправлении, и нам следует ими пренебречь, во всяком случае применительно к тому периоду истории ислама, когда арабы оставались правящим народом. Здесь на первом плане фактически стоит политика, а не влияние цивилизации, и полностью поглощает внимание изучающего. Политика означает не фатум в форме абсолютного деспотизма, а священное дело всех мусульман, в котором они принимают участие телом и душой, даже если это происходит без понимания характера и пределов человеческого содружества. Они колеблются под влиянием универсальных тенденций, религиозных, национальных и социальных. Слияние этих тенденций и их соперничество с существующим порядком вещей, который был редко представлен длительными царствованиями и долгожителями^[34], создает значительную неразбериху, и обзор становится тем труднее, что место действия включает в себя целые народы и страны, простирающиеся от Индийского до Атлантического океана. Эта вводная глава казалась мне необходимой в качестве подготовки и руководства, чтобы читатель мог понять и удержать нить следующего далее повествования, а также не дать ему прийти к ошибочному мнению, что нижеследующие изыскания по истории древнейшего ислама носят исчерпывающий характер. Их главная тема – Омейяды, борьба арабской власти с противоборствующими силами и ее окончательное подчинение перед лицом революции, которая продолжалась с конца Мединского халифата. Здесь нам не хватит места, чтобы досконально рассмотреть все точки зрения сторон и провинций, хотя это было бы чрезвычайно важно для верного понимания ислама. В отдельной главе я собрал некоторые сведения о представляющей особый интерес провинции Хорасан. Что касается хариджитов и шиитов, а также войн с византийцами того периода, то я отсылаю читателей к лекциям, напечатанным в Nachrichten der philosophisch-historischen Klasse der Göttinger Gesellschaft der Wissenschaften, 1901.