Читать книгу - "Иосиф Григулевич. Разведчик, "которому повезло" - Нил Никандров"

Он перерабатывал горы книг, журналов и газет, поступавших к нему по разным каналам из-за рубежа, и хорошо знал о судьбе людей, с которыми «ходил в разведку» в 30— 50-е годы. О многих из них часто писали. Еще бы, это были видные дипломаты, ученые, политики, писатели, искусствоведы, художники, а иногда сотрудники спецслужб, достигшие солидных постов. Григулевич радовался успехам своих далеких друзей и заочно соревновался с ними. Его кредо звучало вопиюще эгоистически по меркам советского времени: «Главное — личный успех, максимальная самореализация — императив!» Под занавес своего земного пути Иосиф Григулевич добился всего, почти всего, что планировал «на вторую половину жизни» в те морозные декабрьские дни 1953 года, когда «прошлое» — завершилось, а московское «будущее» только-только началось.

Со своим прежним начальником Наумом Эйтингоном, который был осужден за «связь с бандой Берии» и просидел во владимирской тюрьме двенадцать лет (1953—1964), Григулевич встречался крайне редко и всегда случайно. На улице, в коридорах какого-либо издательства или в букинистическом магазине. Эйтингон при жизни так и не добился реабилитации и вполне справедливо чувствовал себя человеком ущемленным. Система, для процветания которой он принес столько жертв, предательски отторгла его, превратила в изгоя. Эйтингон никогда не козырял своими достижениями в разведке. Но в ее архивах есть сотни дел с материалами успешно проведенных операций. Именно он завербовал легендарного Рихарда Зорге и долгое время работал с ним. А как не вспомнить о «раннем» Абеле, о создании особого диверсионного отряда Дмитрия Медведева, получении из гитлеровского Генштаба сведений об операциях «Средняя Волга» и «Кремль», безошибочных ходах в «атомной разведке»…

После освобождения из тюрьмы Эйтингон не без труда устроился переводчиком в издательство «Международная книга», где нередко поражал своих коллег мастерством переводов, глубиной проникновения в смысловую суть иностранного текста. Со временем Эйтингон «вырос» до редактора. Жил в обычной однокомнатной квартире среди старой и скромной мебели. В последние годы жизни Эйтингон получал рядовую пенсию и донашивал одежду, купленную сразу после войны. С Григулевичем он говорил о чем угодно, но не о своих нерешенных проблемах. Слишком велик был контраст в их положении. Человек, которого он знал под псевдонимами «Юзик» и «Фелипе», стал преуспевающим ученым, автором «бестселлеров» престижной серии «ЖЗЛ». Вот оно — везение! Вечный счастливчик! С бдительным ангелом-хранителем за спиной! Нет, не мог Эйтингон при встречах с бывшим подчиненным жаловаться на жизненные неудачи. Григулевич понимал это и мучился от того, что ничем не может помочь «Тому» — постаревшему, с запавшими глазами, в которых угадывалось глубоко запрятанное страдание^[98].

* * *

Иосиф считал Леопольдо Ареналя одним из самых близких друзей и отзывался о нем с неизменным уважением.

Перед тем как покинуть Сантьяго-де-Чили, Ареналь, по согласованию с Центром, ликвидировал фирму «Оркред», возвратил деньги пайщикам и развелся с Гладис, объяснив этот шаг получением «нового задания». Она была потрясена известием, но драматических сцен устраивать не стала. В марте 1946 года Леопольдо перебрался в Перу и — с остановками в разных странах — в начале апреля добрался до Мехико.

Леопольдо женился в третий раз, на американке. В январе 1965 года он приехал вместе с ней в Сантьяго-де-Чили. Остановился в доме сестры Берты, которая уже была замужем за бывшим сенатором Сальвадором Окампо. Леопольдо «как бы невзначай» повидался со многими участниками своей сети, и в этих встречах «двадцать лет спустя» ощущалась его острая тоска по прошлому.

Его брат Луис стал довольно известным художником-графиком.

* * *

«Бланко» после многолетнего пребывания в Западной Европе приехал на постоянное жительство в Советский Союз. Орден Красной Звезды и другие награды — свидетельство его успешной работы в странах со «сложной контрразведывательной обстановкой». Были и неудачи. Ему пришлось отсидеть несколько лет в тюрьме одной из западноевропейских стран. Вернувшись, «Бланко» и члены его семьи приняли советское гражданство. После обвала социализма в России под его обломками было погребено многое, но не твердые убеждения этих аргентинцев. И это понятно, они работали на Советский Союз не за деньги, а за великую идею. Жаль, что страна так подвела их. Из-за жарких споров о роли Сталина в истории Григулевич надолго поссорился с «Бланко». Он был убежденным сталинистом, и аргументы Хрущева, высказанные на XX съезде КПСС, его не убедили: «Они слишком тенденциозны, не учитывают исторической обстановки того времени и откровенно мстительны». Иосиф не соглашался с ним, говорил, что необходимость реформ в стране давно назрела и что в идейной закоснелости и окостенелости партии созревала серьезная угроза для всего «социалистического проекта» в целом.

Последние годы жизни «Бланко» и его жена провели в одном из подмосковных пансионатов СВР.

* * *

Драматично сложилась судьба Хуана Хосе Реаля. В мае 1952 года Реаль предпринял шаги по «дискредитации» (лексика того времени!) Конфедерации трудящихся Латинской Америки, которая, по его словам, стала пассивной и архаичной организацией. Он же допустил «элементы братания» с перонистским Профсоюзным объединением трудящихся Латинской Америки. «Вопрос о Реале» был поставлен на обсуждение в ЦК. Реаль «признался» во фракционной деятельности и в «проповеди» политики буржуазного национализма. Мнение КПА было таково: Хуан Хосе Реаль на предательство не пойдет. Но если Реаль будет настаивать на своем раскольничестве, горе ему: партия сумеет покарать за измену! На всякий случай Москва предупредила людей, входивших в сеть «Артура», о сложившейся ситуации. Однако никто из них не пострадал. Сам опальный руководитель стремился уверить советских товарищей в честности своих планов и намерений. Сообщал по своим каналам: «Все, что говорят обо мне, — выдумки и клевета!»

В чем-то похожая ситуация сложилась с Армандо Кантони. Только его обвинили в симпатиях к Перону. Он был подвергнут политическому «остракизму» и, по свидетельству родных, так никогда и не был «прощен» партией.

Викторио Кодовилья последние месяцы своей жизни провел в Москве, где лечился, потому что был тяжело болен. После смерти погребен на Новодевичьем кладбище.

Рикардо Велес вернулся к своим литературным и творческим делам после окончания войны в 1945 году. К тому времени к нему стала проявлять интерес американская контрразведка. Его лечащий врач в Нью-Йорке «по секрету» рассказал Рикардо о визитах сотрудников ФБР, которые дотошно расспрашивали о поведении и политических воззрениях Велеса. Надо сказать, что Рикардо был под присмотром и у аргентинской полиции. С 1938 года «Сексьон Эспесиаль» завел на него дело, отслеживая его работу в газете КПА «Ла Ора». Особое раздражение агентов полиции вызывало то, что Велес демонстративно посещал приемы и мероприятия, организуемые представительствами СССР и стран народной демократии в 1947—1950 годах. Он не раз подвергался арестам и профилактическим «посадкам» в тюрьму Вилья Девото. Велес не изменил своих политических взглядов и веры в Советский Союз до своих последних дней.