Читать книгу - "Лексика русской разведки. История разведки в терминах - Михаил Алексеев"

3) формирование новых резервных и полевых частей;

4) учет отплывающих из Японии подкреплений в Маньчжурию и в Корею, места их высадки и назначения;

5) в общих чертах политическое, экономическое и финансовое положение Японии и Кореи»^[807].

В русской военной разведке в первом десятилетии XX века адрес для переписки с тайными агентами называют условным адресом (от немецкого Deckadresse). В апреле 1904 г. находящийся в распоряжении штаба Маньчжурской армии «для ведения дальней разведки наш военный агент в Корее Генерального штаба полковник Нечволодов» «командировал в Японию и Корею трех тайных агентов, иностранных подданных Шаффанжона, Барбея и Мейера (Франция), которые «под видом торговых людей» должны были следить за противником. Передача сведений, добытых ими, должна была происходить следующим образом: «агенты телеграфируют доверенным лицам в Европу, эти лица передают телеграммы по условным адресам в Петербург, а оттуда телеграммы немедленно передаются в полевой штаб Маньчжурской армии»^[808]. «Телеграммы посылаются из Японии и Кореи условными торговыми фразами, а из портов Китая — при посредстве особо установленного шифра, который агенты знают наизусть. Как условные фразы, так и шифр составлены для каждого агента отдельно»^[809].

Условный в значении ‘установленный по условию, уговору между кем-либо; заранее условленный’ упоминается впервые в «Российском целлариусе, или Этимологическом российском лексиконе»^[810], изданном в 1771 г. Ф. Гёльтергофом.

Ближняя разведка в отличие от дальней разведки организовывалась и велась на театре военных действий: «Предметом ближней разведки являлся сбор сведений о противнике непосредственно в районе расположения и действий его армий.

Органами ее были главным образом разведывательные отделения:

а) штаба Главнокомандующего и б) штабов 1-й, 2-й и 3-й Маньчжурских армий, тыла и Приамурского военного округа.

Средствами служили:

а) войсковая разведка (захват пленных, добывание разного вида документов, предметов снаряжения, обмундирования и т. п.); б) тайная разведка посредством лазутчиков-китайцев и в) сведения из печати, преимущественно иностранной»^[811].

«Отчет о деятельности разведывательного отделения Управления генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем» делит ближнюю разведку на два вида: открытую войсковую и тайную посредством лазутчиков. При оценке этих двух главных видов разведки были сделаны следующие выводы:

«1) Только правильное и разумное сочетание обоих этих видов разведки может дать положительные результаты.

2) И войска, и лазутчики в состоянии только в том случае добывать ценные сведения, если они умело направлены и снабжены надлежащими инструкциями.

Сведения, доставляемые как войсками, так и лазутчиками, не получившими надлежащих инструкций, сводятся к простому, бессвязному перечню численности войск (без указания частей) и названий деревень, урочищ и т. п.

Такие сведения лишены всякого значения. Наоборот, и войска, и лазутчики в умелых руках, снабженные надлежащими инструкциями, точно определенными задачами, могут давать сведения первостепенной важности.

Самые ценные сведения, устанавливающие или подтверждающие присутствие какой-либо части войск противника в известном месте, давались, бесспорно, войсковой разведкой посредством документальных данных»^[812]. К последним были отнесены: пленные, предметы снаряжения и обмундирования с номерами, клеймами, грудными личными значками и т. д., записные солдатские книжки, дневники с кратким изложением действий войсковой части, карты (найденные в сумках убитых офицеров) с нанесением войск, конверты от писем с обозначением точного адреса воинского чина (армия, дивизия, полк, рота), бандероли от газет, казенная переписка (например, захват полковой канцелярии 2-го резервного пехотного полка у д. Хекоутай) и т. п. Большинство пленных при опросе давали охотно и довольно полные и достоверные сведения.

Опыт показал, что мягкостью и сердечностью к пленным, в особенности играя на их самолюбии, можно было добиться большего, чем строгостью и запугиванием^[813].

Опыт ведения боевых действий в ходе Русско-японской войны позволяет прийти к следующему выводу: только надлежащим образом подготовленные, ознакомленные с организацией японских войск и направленные с определенной задачей, лазутчики были в состоянии давать полные, достоверные и полезные сведения о неприятеле, добывая документальные данные в виде конвертов от писем, ярлыков, блях и т п. или указывая номер части (полка, дивизии, армии).

«Насколько сведения от китайцев-лазутчиков бывали, при соблюдении вышеназванных требований, полные и полезные, — отмечалось в «Отчете о деятельности разведывательного отделения Управления генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем», — можно судить по прилагаемой в копии схеме… расположения войск противника перед фронтом 1-й Маньчжурской армии, составленной капитаном Афанасьевым исключительно на основании донесений от лазутчиков и по чертежам, составленным самостоятельно агентами-китайцами»^[814]. В цитируемом документе для обозначения одного и того же понятия ‘лазутчик’ используются два термина — китайцы-лазутчики и агенты-китайцы.